— Так это… — Дежурный замялся.

— Бекешин! — повысил я голос на него.

— Филатов приказал посадить в одиночку гражданина Стасевича, одна тыща восемьсот семидесятого года рождения и пока не регистрировать, — выпалил Бекешин.

— Кто такой этот Стасевич? — заинтересовался я.

— Нэпман. У него свой лабаз в центре, — подсказал второй милиционер.

— Фамилия? — обернулся я к нему.

— Моя?

— Нет, блин, моя!

— Юхтин... Милиционер Юхтин, — доложился он уже по форме.

— Милиционер Юхтин… — протянул я. — Буду знать. В общем, задержанного Стасевича доставить в мой кабинет для дачи показаний.

— Прямо сейчас?

— Да. И прямо, и сейчас, и именно Стасевича.

Посмотрим, что за интерес к нему со стороны уголовного розыска. Тут по ходу интересные дела делаются. Судя по словам покойника, милиция работает чуть ли не в смычке с криминалом. Хотя… на моей памяти редко бывало иначе.

Может, в благословенные более поздние советские времена… А пока ни дать ни взять почти наши девяностые, но только со своим колоритом.

— Гражданин начальник, а с трупом что делать? — заволновался Юхтин.

— Кстати, а кто у нас труп? — опомнился я.

Надо же — пристрелил человека и до сих пор не узнал, как его зовут. Старею…

— Митрохин, курьер подотдела угрозыска.

— Курьер? — удивился я.

Не увязывался у меня этот бугай с такой несолидной должностью. Ему бы хвосты у быков крутить, а не повестки разносить по квартирам.

— Так точно, курьер. У нас в подотделе угро после сокращения только три должности и есть: начальник подотдела, делопроизводитель и курьер. Ну… теперь и курьера не осталось.

— Нового найдём. Бекешин, свяжись с судом — пусть пришлют дежурного следователя, будем оформлять труп курьера Митрохина. До прибытия следователя тело не трогать. В отделение до моего особого распоряжение никого, кроме следователя и товарища Филатова, не впускать. И да, оба напишите подробнейшие рапорты о случившемся. О драке пока можете не упоминать — это предмет отдельного и обстоятельного разговора с каждым из вас.

— Спасибо, товарищ Быстров!

— Гражданин!

— Извините, гражданин Быстров.

Юхтин спохватился первым:

— Но, гражданин начальник, если о драке не упоминать, как тогда объяснить, почему у вас с Митрохиным вышла размолвка и началась стрельба.

— Пишите, что Митрохин почему-то принял меня за бандита и стал стрелять. В порядке самообороны мне пришлось его ликвидировать. Пока сор из избы выносить не надо, — определился я. — С этим всегда успеется.

А про себя добавил, что грязи в вверенном отделении милиции, как в авгиевых конюшнях. И чистить придётся долго, упорно и методично.

Ничего, даст бог, справлюсь.

6. Глава 6

— Задержанный Стасевич доставлен по вашему приказанию, — отрапортовал Юхтин.

— Благодарю. Обожди за дверью, вызову, когда понадобишься, — отпустил я милиционера.

Юхтин закрыл за собой дверь.

Я посмотрел на задержанного — худенький брюнет лет шестидесяти с ярко выраженными семитскими чертами лица и крючковатым носом, одет в помятый костюм в полосочку и кремовую накрахмаленную рубашку, на ногах нечищеные туфли.

— Как вас величать? — спросил я.

— Абрам Моисеевич. Простите, с кем имею честь?

— Быстров Георгий Олегович — новый начальник милиции. Да вы не стойте — присаживайтесь.

— Спасибо.

Он опустился на стул перед моим столом, взглянул на меня затравленным взглядом — как удав на кролика.

— Рассказывайте, Абрам Моисеевич, за что вас задержали.

— А вы разве не знаете? — удивился он.

— Знаю, но я предпочёл бы услышать вашу версию событий.

Скажи я иначе, кто знает, какую лапшу мне бы постарались навешать на уши. А так есть вероятность услышать что-то более-менее правдоподобное.