Несчастный Добродушевич просто не представлял, что ему делать. Начитавшись умных книжек, он всячески стимулировал своих работников и материально, и духовно. Ничто не помогало. Психика начальника отделения вновь начала расстраиваться, что и привело Иннокентия Аркадьевича прямиком к психотерапевту. Тот поделился с ним надежным и проверенным лекарством, с помощью которого можно наладить работу отделения. Психотерапевт посоветовал Добродушевичу почаще кричать на подчиненных, а иногда даже рявкать на них. Вид положено было всегда иметь строгий, голос – резкий. Вместо кресел в кабинетах поставить стулья, причем чем ниже, тем лучше. Ну и все в таком духе.

Завести такой порядок Иннокентий Аркадьевич решился не сразу. Неделю он учился «делать строгое лицо» перед зеркалом втайне от всевидящего ока жены, которая по причине собственной страшной ревнивости терпеть не могла, когда муж крутился у зеркала, так как это было первым признаком того, что ее муж собирается завести интрижку на стороне. Еще неделю, стоя под душем, Добродушевич вырабатывал командирский тон. На борьбу с привычкой постоянно улыбаться ушло больше времени – целых два месяца. Бороться с собой было сложно, но когда он все-таки освоил новую методику, то понял, что лучшего метода работы ему не найти. Вот так и жил с тех пор добрый начальник отделения Добродушевич, который для всех своих подчиненных был самым строгим и требовательным руководителем.

– Так что вы уж держите себя серьезно, когда Семенова придет, – попросил он в заключение своего рассказа.

Семенова появилась через пять минут. Это была хрупкая, невысокая женщина среднего возраста. Окинув беглым взглядом курсантов, она вытянулась перед начальником.

– По вашему вызову прибыла! – отрапортовала она.

– Где поселите гостей?

– Гостиница «Счастье Калошина», десятый этаж, номера с тысяча первого по тысяча шестой. С администрацией все улажено.

– Выполняйте! – рявкнул Добродушевич, нахмурив брови и выдвинув вперед нижнюю челюсть, отчего немедленно стал похож на самца гориллы в зоопарке.

Сухо попрощавшись с ребятами, Добродушевич напоследок сменил выражение лица, улыбнулся и незаметно подмигнул им, после чего курсанты немедленно попали в руки лейтенанта Семеновой.

– У вас много вещей? – деловито осведомилась она. Именно осведомилась, а не спросила, настолько сухим тоном это было сказано.

– Совсем нет, – ответил за всех Дирол. – Только вы не напрягайтесь так. Мы не кусаемся, – на всякий случай добавил он.

Смерив его ледяным взглядом, Семенова поджала губы, как будто смертельно обиделась на искреннее признание Дирола, после чего сказала:

– Тогда, если не возражаете, пойдем пешком.

Сказав это, она тут же развернулась и быстрым шагом направилась вдоль по улице.

– Интересно, – тихо спросил Антон у Андрея, догоняя ушедшего вперед лейтенанта, – а если бы мы ей возразили?

– Я повезла бы вас на такси, – не поворачиваясь, ответила их сопровождающая.

Через пять минут, когда курсанты предстали перед входом в гостиницу, их начали обуревать противоречивые чувства. С одной стороны, ехать в такси расстояние, которое можно пройти за пять минут, как-то неразумно. Но с другой – к такому зданию подходить пешком немного стыдно. Гостиница «Счастье Калошина» явно была предназначена для гостей несколько более высокого уровня, нежели курсанты Школы милиции из соседнего Зюзюкинска. Высокое здание, отделанное стеклом и мрамором, производило солидное впечатление. Войдя в холл, курсанты почувствовали непреодолимое желание никогда больше отсюда не выходить. Полумрак, прохлада и обилие мягких диванов привлекали мятежные курсантские души.