Довольно быстро он восполнил свои пробелы в турецком. Когда-то Тарек уже учил этот язык, чтобы знать врага в лицо.

…Из еще свежих воспоминаний о Франции его вернул к действительности шум в стамбульском наргиле-кафе. Вопили болельщики, радующиеся очередному очку, полученному их командой по волейболу.

– Добрый вечер, – к столику Тарека подошел довольно молодой парень – о таких говорят: до старости щенок. Круглолицый, с маленькими усиками.

Тарек догадался, что это связной Эмре Дамла, но не торопился приглашать его за столик.

– Вот выдался свободный вечер. Хотелось бы скоротать его в приятной компании, – наконец произнес парольную фразу Эмре.

– Присаживайся. Вечер лучше проводить в обществе сведущего человека, – Тарек мысленно обругал сочиняющих пароли и ответы для подобных встреч.

Болельщики истошно орали, реагируя на каждый успешный удар своих соотечественниц. Можно было разговаривать, не опасаясь быть услышанными.

Эмре повесил куртку на стоящую рядом вешалку, заказал кофе и потер набитые ветром красные щеки.

– Закрутила непогода… Не пойму, ты араб, что ли? Акцент…

– Это имеет значение? – охладил его пыл Тарек. – Давай по делу. Я и так тут торчу целый час, как верблюд, отставший от каравана.

– Ну я же хотел прийти без соглядатаев…

– Можно подумать, за тобой кто-то ходит, – усмехнулся Тарек.

Эмре пожал плечами с обидой. После провала Кабира Салима в Стамбуле агентурную сеть российской разведки лихорадило. Кабиру пришлось прижавшим его туркам «сдавать» адреса, телефоны, а митовцы кинулись проверять все, как голодная собака на кость. Но они клацали зубами по воздуху. Эмре, на всякий случай, тоже убрали из парикмахерской в старом греческом квартале Фенер, хотя Кабир, получивший от турок оперативный псевдоним Садакатли, парикмахерскую митовцам не сдавал. Но Центр решил подстраховаться.

Теперь Эмре работал в салоне красоты на набережной, а конспиративную явку пришлось заморозить, посадив там грека-парикмахера, «чистого» по всем статьям, к тому же глухого.

Затем был странный вызов в Мардин, куда Кабир просил приехать Эмре. Перестрелка с полицией, в которую ввязался Кабир после встречи со связным… О ней Эмре узнал из новостей в Стамбуле. Об этом инциденте сообщалось как о боестолкновении полиции с бойцами РПК. В перестрелке убили курдянку, а ее напарника ранили, но он скрылся. У Эмре, не жаловавшегося никогда на здоровье, тогда заболело сердце. Он догадался, что речь идет о Кабире, и сообщил в Центр о своих подозрениях. Довольно долго они оставались в неведении о судьбе Кабира. Он дал знать о себе уже из Эрбиля.

То, что Эмре сорвали с насиженного места – из парикмахерской, события, связанные с Кабиром, странная просьба Кабира разузнать, где находится семья его сослуживца Теймураза Сабирова, – все вместе это подорвало спокойствие связного. Он стал нервным, дерганым, просился у Центра в отпуск, в Европу – к сестре в Зальцбург. А тут ему еще подсунули этого араба, внешне похожего на повешенного Саддама Хусейна. Эмре чувствовал, что Ясем Тарек еще попьет крови… Он плохо спал, ему везде мерещилась слежка контрразведки, хотя никаких предпосылок к тому не было.

– Для вас нет сообщений, – связной покосился на араба и отпил кофе.

– Зато у меня есть. Мне необходима встреча с Кабиром.

Эмре задумчиво потер лоб, не зная, где сейчас Кабир и сможет ли он приехать в Стамбул.

– Мне нужно время, чтобы прояснить все. Но я сомневаюсь, что это возможно. Я не помню, чтобы Центр такие встречи организовывал. Нет ничего такого, что вы не могли бы передать через меня. В чем, собственно, сложность?