Прошли недели, уроки танцев окончились. Я продолжала тайком боготворить Сольмса, и он поддерживал мое все более разгорающееся чувство всевозможными знаками внимания, посылал мне конфекты, приносил нам билеты в театр и, наконец, преподнес мне веер, расписанный его рукою, которым я восхищалась более, чем всеми произведениями старых и новых мастеров. Мне хочется о нем подробнее поговорить. Как младший член многочисленного семейства, старший сын которого являлся владельцем майората, вступил он в конногвардейский полк, наделал долги и должен был бросить службу в полку. Без всяких средств уехал он в Дрезден изучать живопись, жил там чрезвычайно бедно и зарабатывал хлеб насущный писаньем портретов. Когда его дядя умер, оставив ему небольшое наследство, его родственники доложили кое-что, чтобы дать ему возможность пойти по дипломатической части. Он был деловит, хорошо выглядел, и его старинное имя обеспечивало ему хорошие связи. Он скоро сделал блестящую карьеру.

В то время в прусском посольстве в Париже работали люди высокопоставленные. Секретарями посольства в Париже были тогда принц Генрих VII фон Рейс, граф Линар и граф Гацфельд, бывший впоследствии послом в Лондоне. Все они были охотно приняты при дворе Наполеона III, и флирт императрицы с принцем Генрихом VII фон Рейс был всем известен. Однажды, когда мы в саду посла, у Будбергов, играли в прятки, что давало нам возможность уединяться, граф Сольмс, нежно глядя на меня, сказал: «Если бы я мог вам предложить подходящий для вас дом или вы были бы богатой американкой, подобно невестам моих друзей Линара и Гацфельда, я бы просил вашей руки. При мысли, что вы можете выйти за другого, меня охватывает такая злоба, что я мог бы этого другого задушить. Ах, если бы я имел независимое положение, обеспеченное существование, с какой радостью я взял бы вас себе в жены; а вы, малютка, взяли вы бы меня?»

Когда теперь, спустя 58 лет, я вспоминаю об этом, мне кажется, что это было лишь странной фантазией с его стороны. Но тогда меня, шестнадцатилетнюю, влюбленную, делала счастливой мысль, что он просит моей руки. Я ему ответила, что никогда не выйду за другого, хоть бы я ждала сто лет до тех пор, пока он будет иметь хороший пост и обеспеченное положение.

Всю ночь я провела без сна и под утро меня осенила необыкновенно дерзкая мысль, которая может найти себе оправдание лишь в моей молодости, неопытности и обуревавших меня чувствах. Я схватила перо и написала письмо королю Вильгельму. Я часто видела короля в Вильбаде и в Эмсе, где он несколько раз посетил мою мать. Я и теперь еще вспоминаю, несмотря на долгие, долгие годы, как билось мое сердце, когда я писала это письмо. Содержание его таково:

«Ваше Величество, преклоняясь с благоговением перед особой Вашего Величества, хотела бы я напомнить Вам слова Вашего Величества.

Когда Вы в Вильбадене возложили Ваши руки на мою голову, Вы сказали: „Я надеюсь, что это дитя будет счастливой“. Ваше Величество, я люблю одного из Ваших подданных, графа Эбергарта Сольмса, и он меня также любит. Единственным препятствием нашему союзу, нашему счастью служит то обстоятельство, что мы оба без средств. Вчера граф мне сказал, что если бы он имел независимое положение, он сделал бы мне официальное предложение. Ваше Величество, Вам было бы так легко содействовать нашему счастью. Вы располагаете столькими местами. Назначьте его куда-нибудь, где бы он имел возможность жить совместно со мною и разрешите мне отныне подписываться верноподданной Вашего Величества.

Ни граф, ни мама не знают ни слова об этом письме. Я боюсь, что они очень были бы рассержены, узнав о нем, умоляю Вас, Ваше Величество, не выдавать моей тайны».