В самом костеле зрелище представало еще более внушительным. Величественную картину являл собою король, окруженный первыми лицами государства и самыми именитыми гражданами, сумевший вызвать любовь и доверие своих подданных и искренне разделявший их патриотические порывы и надежды.

Король сидел на троне в глубине костела, а на ступенях к нему стояли высшие офицеры Короны и Литвы, а также капелланы и блистательная свита короля. Кресла, стулья и скамьи были расставлены таким образом, чтобы каждому было удобно, и всюду царил образцовый порядок, несмотря на то что все пространство костела было заполнено людьми.

Специально к этому торжеству была написана музыка знаменитым Паизиэлло. Исполняемая лучшими итальянскими певцами в сопровождении многочисленного оркестра, она звонким эхом отдавалась под сводами.

По окончании этой церемонии мы вышли из костела и, так же пройдя между рядами военных, достигли места, которое было предназначено для закладки фундамента нового храма: на сейме было решено построить его, чтобы увековечить память о принятии конституции 3 мая. Король заложил первый камень в его основание. Все присутствующие последовали его примеру, положив вслед за ним в основание камни и кирпичи.

По окончании всей церемонии, которая продлилась несколько часов, мы чувствовали себя сильно уставшими, так как день был очень жарким, и король вернулся во дворец, чтобы немного отдохнуть. Затем он отправился в ратушу, куда его пригласил глава города от имени всех жителей Варшавы – там его ожидали великолепно сервированные столы.

Глава города Закревский и я, в качестве делегата от муниципалитета Вильны, стояли возле кресла короля. Он был в веселом настроении, наговорил нам массу комплиментов и провозгласил тост за наше здоровье – в ответ на наш тост «за короля с нацией», который был поддержан громкими аплодисментами.

День закончился театральным представлением и стихийной иллюминацией по всему городу. Это был, к несчастью, последний день, когда все могли весело праздновать, доверчиво предаваясь химерическим надеждам.

С того дня на горизонте стали сгущаться тучи. Причина была вовсе не в том, что патриоты потеряли веру в правоту своего дела, и не в том, что нация перестала им верить, – каждый курьер, прибывавший в Варшаву, доставлял тревожные известия о приближении русских войск, о согласии, установившемся между дворами Петербурга и Берлина, о смуте, затеваемой внутри страны тремя главными противниками конституции – Феликсом Потоцким, Браницким и Ржевуским. Отделившись от нации, они стремились, однако, путем угроз и обещаний сделаться ее прозелитами. К тому же, многие из тех, кто хорошо знал короля, опасались его слабости и не верили его обещаниям.

Еще с начала 1792 года надежды польских патриотов стали понемногу тускнеть вследствие тех изменений, которые начали происходить в разных европейских кабинетах. Так, имело место сближение берлинского и венского дворов; предварительные соглашения были подписаны в Рейхенбахе; шли переговоры в Пильнице, которые вызывали опасения, так как были секретными[15].

Несмотря на все это, до определенного времени доверие поляков не было поколеблено и никакие страхи их не смущали. Но после заключения 9 января 1792 года мирного договора в Яссах между Россией и Турцией и после внезапной смерти императора Леопольда 1 марта этого же года положение дел существенно изменилось. Российская императрица сумела заинтересовать Англию и Голландию договором, заключенным ею в Яссах. Единственным препятствием для нее являлась необходимость преодолеть враждебность прусского короля; чтобы достичь этого, она окружила его своими сторонниками, которые сумели отдалить его от интересов Польши.