Через пару минут я негромко сказала Тому:

– По-моему, он сомневается, стоит ли вообще к нам выходить.

– Пусть лучше не сомневается, – отвечал Том. – Иначе последую примеру Пенсита и, если шейх откажется от сотрудничества, такой скандал подниму…

Скандалить только ради возможности заниматься делом мне бы совсем не хотелось. Дабы отвлечься от неприятных мыслей, я принялась разглядывать двор. Дворцов калифа близ Сармизи я еще не видела, и посему сочла это место апофеозом ахиатской изысканности, но даже в сравнении с ними здесь было весьма и весьма красиво. Стены украшены затейливой лепниной, некоторые – ярко раскрашены, с жардиньерок вдоль галереи наверху свисает пышная зелень… Фонтан в центре двора венчала никейская статуя – возможно, копия, но, может быть, и настоящая древняя реликвия удивительной сохранности. Учитывая богатство и высоту положения шейха, я бы поставила на второе.

Между тем терпение Тома подходило к концу. По-моему, он был готов вновь заговорить, или даже подняться и уйти, но тут из арки слева от нас появился шейх.

Видеть нас – точнее, подозреваю, меня – он был явно не рад и даже не старался скрыть этого.

– Приводить с собой нежеланных гостей – в обычаях вашей страны? – спросил он Тома, пренебрегая обычными приветствиями.

Это с его стороны было потрясающим нарушением законов гостеприимства. Согласно местным традициям, нежеланных гостей просто не существует: ахиатский кочевник может умирать от голода посреди пустыни, однако с гостем обязан поделиться последними крохами. В то время я не понимала, сколь возмутительно его поведение, но тем не менее была сражена наповал – в переносном, конечно же, смысле.

Но Том воспринял сей демарш куда спокойнее и, как ни в чем не бывало, сказал:

– Прошу прощения, хаджи, но мы к вам по делу, и наш долг перед Короной – прежде всего. Я просил об аудиенции и для себя, и для кавалерственной дамы Изабеллы, так как в работе мы – равноправные партнеры. И даже будь это не так, идея, которую мы стремимся воплотить в жизнь, целиком принадлежит ей. Она знает, что для этого необходимо, гораздо лучше, чем я. Придя один, я только впустую потратил бы и ваше, и свое время.

По всему судя, шейху хотелось сказать, что мы и так тратим его время впустую. Меня так и подмывало пустить по ветру всю деликатность и без обиняков спросить, чем вызвано недовольство в мой адрес: час от часу становилось яснее, что его неприязнь выходит далеко за рамки обычных предубеждений, с коими мне доводилось сталкиваться прежде. Но, как бы я ни кипела изнутри, нельзя было забывать о том, что я представляю здесь Корону Ширландии, и что любой мой поступок может бросить тень не только на мою собственную персону, но и на всю нашу страну. Посему я прикусила язык – в буквальном смысле, хотя и только на миг – и сказала:

– Прошу прощения, хаджи. Давайте покончим с делом как можно быстрее и безболезненнее.

Вероятно, мысли шейха шли схожим путем. В конце концов, он был официальным представителем правительства Ахии, и любой его поступок также мог бросить тень на весь его народ. Без всякого изящества плюхнувшись в одно из плетеных кресел, он жестом пригласил присаживаться и нас.

– Так в чем же дело?

По счастью, времени на подготовку ответа я не пожалела и теперь в самой лапидарной манере объяснила ему потенциальную ценность медоежек как объекта сравнительного исследования и необходимость кормить их эвкалиптовым нектаром для укрепления здоровья.

– Нам сообщили, что эвкалипты можно найти в ваших садах, – сказала я. – Если мне будет позволено осмотреть деревья, я смогу оценить, способны ли они прокормить племенную пару. Если да, мы организуем доставку моих медоежек сюда и тем расширим исследования.