– Ну и где сырок?
– Как где? В портфеле, – ответил я. – Я же на него спорил!
Мало того, что Баба не выдала меня родителям, она еще подтвердила Искандеру, что сырок я успешно донес до дому. И я получил с дружка проспоренные 20 копеек!
Отдых
Я уже говорил, что все лета своего детства, от звонка до звонка (в данном случае школьного), я сидел на даче.
Я уже говорил, что все лета своего детства, от звонка до звонка (в данном случае школьного), я сидел на даче. Поэтому те несколько недоразумений, когда родители, видимо, по рассеянности, взяли меня с собой на отдых, я запомнил на всю жизнь!
Гердты
Первым в моей памяти всплывает путешествие в Абхазию с Гердтами. С Зямой, Таней и Катей. Катя – моя главная подружка с детских лет и до сих пор, Зяма – Зиновий Ефимович Гердт, Таня – Татьяна Александровна Правдина, его жена и Катина мама. Такое сложное представление не случайно: как любой ребенок, я звал их дядя Зяма и тетя Таня, за что всегда получал отповедь:
– Скажи, мы с тобой родственники?
– Нет, – отвечал я.
– Тогда почему ты зовешь нас дядей и тетей?
– Не знаю, – мямлил я. – А как надо?
– Зови нас Зяма и Таня, на «вы».
Я бормотал:
– Угу, – и продолжал дядькать и тетькать. И если с Зямой мое панибратство так и не состоялось, то с Таней произошел прорыв! Пару лет назад после очередной пытки я выдавил из себя тихое «Таня». Теперь, обнаглев окончательно, звоню поздравить с Татьяниным днем и говорю:
– Танечка, привет!
Дядя Зяма и тетя Таня
Конечно же, будь я поумней в ту пору, то на вопрос о родственниках я бы ответил: «Конечно, да!» – потому что свое преклонение, свою любовь к семье Гердтов я несу всю жизнь! Они были моими вторыми родителями, я многому у них научился. И если эрудицию и интеллигентность вприглядку не подхватишь, то неприятие ханжества, умение не идти на компромисс с совестью я, на свою голову, у них приобрел.
Полностью одобряю тезис «Не сотвори себе кумира», с одним исключением – это Зяма и Таня Гердты!
Простите за лирику. Итак, мы поехали в Абхазию. Местечко называлось Нижняя Эшера. Мы снимали углы в приморской деревушке. Мне было лет шесть. Я помню увиденное впервые прекрасное море, откуда мы с Катькой не вылезали. Помню, что идти к морю надо было через небольшую рощицу, и когда мы в нее входили, со всех веток на землю сыпались… крысы! Что это были за деревья и какие крысы, я до сих пор не понимаю. Может быть, крысоводы знают какой-нибудь древолазный абхазский подвид? Но зрелище это было захватывающее!
Зяма, Таня, Катя
Все это я пишу, для того чтобы поведать вам любимую Зямину историю про меня. Этот рассказ даже входил в его концертный репертуар!
Как-то мы всей компанией поехали обедать в ущелье. Если поставить кавычки, то вы получите и название ресторана, где мы обедали – «Ущелье». Это один из самых живописных ресторанов, которые я видел в жизни!
В разгар полуденной жары мы вошли в узкую расщелину в горе и очутились в прохладном тенистом раю! На дне этого ущелья тек ручеек, а на выступах и в полупещерах стояли столики. Гастрономические достоинства нас, детей, тогда не волновали. Мы чего-то там съели и пошли играть к ручью. Мы строили плотины, пускали щепки-кораблики – в общем, было интересно. Вдруг к нам подошел местный мальчик и быстро-быстро заговорил по-абхазски… Катя повернулась к нему и спокойно сказала:
– Мальчик, мы тебя не понимаем.
На что мальчик заговорил еще быстрее и громче.
– Мальчик, мы тебя не понимаем, – повторил я, но мальчик продолжил отвлекать нас, тараторя на непонятном языке. Тогда я подошел к нему вплотную и громко, на все ущелье, сказал: