– Вы словно сто лет собираетесь прожить, – недоумевал он, рассматривая Гришины кардиограммы.

– А что мне может в этом помешать? – с апломбом спрашивал Григорий, радуясь чётким линиям биения своего сердца.

– Собственно, кроме смерти – ничего, – пожимал плечами врач.

У него было своеобразное чувство юмора.

***

Годы брали своё и со временем Григорию пришлось отказаться от регулярных пробежек по утрам. Потом ему стало тяжело подниматься на третий этаж, и Гриша с тревогой думал о том, что всё-таки прав оказался этот негодяй Раевский. Григорий никак не мог взять в толк, что Раевский не виноват ни в смерти его друзей, ни в скорой его кончине. Всё восставало против этой мысли у Григория внутри, и он постоянно злился на себя за это.

Наступило 03.03.2033 года.

Григорий Афанасьевич Воронцов, старик семидесяти трёх лет, крепкий сердцем, но с больной душой, проснулся утром с мыслью, которая не отпускала его уже много лет.

– Убью его, – прошептал Гриша, глядя на своё скудное отражение в зеркале. – Раз суждено случиться неизбежному, пусть именно я буду орудием судьбы.

Накануне перебрав разные способы умерщвления, Григорий отбросил их все, как неподходящие для его судьбоносного поступка.

Остановился на скакалке.

Григорий видел как-то в одном кино, как негодяя душили рояльной струной. Рояля у Григория не водилось, как, впрочем, и струны, но скакалка была, непостижимым образом нашедшая свой приют в доме, куда не ступала ни одна нога ребёнка.

– Это знак свыше, – бормотал Григорий, пробуя оружие возмездия на растяжение и упругость.

Одевшись подобающим образом – в белую рубашку и чёрный костюм – Григорий сунул скакалку в карман брюк и двинулся на последнюю встречу с судьбой.

Григорий хотел постучать, но дверь оказалась незапертой. Толкнув её, он вошёл внутрь. Аскетизм обстановки поразил его. Это особенно было заметно после той единственной встречи. Стол, кровать, табуретка, стоящая посередине комнаты, да небольшой чемоданчик в углу – и больше ничего. У окна в тёмном выглаженном костюме стоял Раевский. Он живо повернулся на звук.

– Здравствуйте, Григорий. Я так и думал, что придёте именно вы, – он выдавил из себя вымученную улыбку.

– Вы меня ждали? – изумился Гриша и остановился напротив табуретки.

– Вы же пришли убить меня, не так ли?

– С чего это вы взяли?! – Гриша испуганно попятился.

– Полагаю, что скакалка, которая торчит у вас из кармана, это орудие убийства. – Раевский медленно обошёл Гришу и уселся на табуретку. – Если вы не решили, конечно, устроить турнир по прыжкам на старости лет. Например, узнать, из кого высыплется больше песка.

Григорий судорожно схватился за ручки скакалки, так предательски вылезшие из кармана в самый неподходящий момент, и запихнул их внутрь.

– Доставайте уж и не прячьте, – Раевский положил ногу на ногу. – Я же всё равно вас раскусил.

– Вы просто дьявол, – прошептал Григорий, доставая скакалку из штанов.

– Несчастный случай или убийство: какие ещё могут быть неестественные причины для ухода из жизни? – Раевский словно не слышал Гришиной реплики, рассуждая вслух. – Я давно не выхожу из дома, так что риск погибнуть от несчастного случая минимален… и вот я вижу вас со скакалкой в руках, – искренне улыбнулся он. – Это даже забавно!

Мимо мысленного взора Григория пронесся образ Степана с вывернутыми внутренностями. Что это было: несчастный случай или убийство? И тут Григория осенило. Он замер со злосчастной скакалкой в руках, уставившись в одну точку. Потом поднял глаза, обвёл взглядом комнату со спартанской обстановкой и улыбнулся.

– А где же династия Мин?