Здесь стоило пожить, хотя бы просто для того, чтобы поверить в чудо. А в нем мы с Мелиндой сейчас ой как нуждались.

– Нравится? – горячее дыхание пощекотало ухо, запах – сладковатый, свежий заставил сомлеть в одно мгновение.

Рейгард присел рядом, вдруг положил свою руку на мою, по-хозяйки, уверенно и тут же убрал, словно бы спохватился, что никакой он мне не хозяин.

Синие глаза изучали как обычно пытливо, не мигая.

Черная рубашка из очень тонкой, нежной ткани облегала мощную фигуру Рейгарда, подчеркивая бугры мускулов и скрадывая излишнюю массивность.

Такие же брюки со стрелками отлично смотрелись на его мускулистых бедрах.

Длинные волосы сплетались в удивительную косу из девяти-десяти прядей.

– Послушай, – вдруг очень тихо и неровно протянул Рейгард. – Я сказал вчера грубость. Ты меня приложила током и правильно сделала. Извини, – он хотел добавить что-то еще, но пол ушел из-под ног, и замок начал резко приближаться. Машина садилась.

Очень некстати сердце радостно заколотилось в груди. Почему? Я не понимала. Рейгард поглядывал то на меня, то вперед, на родовое именье, и губы мельранца вздрагивали, а скулы очертились до предела.

Кулаки Рейгарда то сжимались, то разжимались. И мне вдруг стало тепло и хорошо от его близости. От того, что массивное плечо почти касалось виска, а ладонь мельранца то и дело дергалась в сторону моей руки.

– Они встретят тебя не лучшим образом, – извиняющимся тоном произнес Рейгард. – Я своих… хм… родных знаю… Но, – мельранец осекся, неожиданно взял мою ладонь. У него, что, дрожат пальцы? В груди екнуло, щеки запылали. Рейгард сжал мою руку и… поднес к губам. Обхватил ими один палец, другой, третий. Вскинул глаза – в их глубокой синеве пылало незнакомое, неуправляемое пламя, резко выдохнул и выпустил ладонь.

Часто-часто заколотилось сердце. Казалось, вот-вот оно выпрыгнет из груди, в животе потеплело.

– Я странный, верно? Не такой как ты бы ожидала? – задал Рейгард самый непонятный, самый нелепый вопрос. Губы его снова дрогнули. – Я сам от себя не ожидал, – добавил медленно, словно вдумываясь в собственные слова, вслушиваясь в собственный, хриплый голос. – Просто я… так давно о тебе думал. Ждал… Думал – смогу ли забыть. И потом… в клубе. Это было как вспышка. В глазах потемнело, когда увидел тебя в объятиях другого! Никогда мне так не хотелось кого-то убить! Прямо уничтожить! Стереть в порошок! И я понял… что…

Машина дернулась и мягко села.

Рейгард глубоко вздохнул, а у меня перехватило дыхание.

– Не делай скоропалительных выводов, – попросил Саркатта и распахнул дверь прежде, чем это сделал снаружи жилистый мельранец, с отличной выправкой и невозмутимым лицом. Простоватым, но все равно красивым.

Собранные в хвост темно-каштановые волосы казались выглаженными, фиолетовый костюм из дорогого трикотажа выглядел скромно, но одновременно весьма представительно. Под жестко очерченной нижней губой чернела родинка.

– Рад приветствовать вас, мой господин, – поклонился мельранец Рейгарду. Саркатта ловко выпрыгнул из машины и, не позволив мне выбраться самой, подхватил на руки и поставил на белую дорожку.

– Ты ничего не забыл, Захрам? – вскинул густую бровь мельранец и посмотрел на слугу так, что показалось, сейчас бедолага рассыплется в прах.

Захрам поморщился, но все же поклонился мне и без выражения произнес:

– Добро пожаловать, госпожа.

Мне безумно захотелось одернуть Рейгарда, но глаза его уже метали молнии, прямо как в нашу последнюю ссору, а губы недовольно скривились.

– Еще раз позволишь себе неуважение к моей невесте, Захрам, вышвырну взашей, – с металлом в голосе отчеканил Саркатта. – И дам такие рекомендации, что место дворецкого тебе в ближайшие тысячелетия только во сне будет сниться!