На этих словах она взяла эрху и сыграла четыре ноты. В комнату ворвался свежий ветерок, обогнул столы учениц, пошелестел страницами книг и так же вылетел в окно.

– Главное – музыкант должен чувствовать свой инструмент и представлять его проводником своего «разговора» со стихией. А что это будет – абсолютно не важно!

Лань бы поспорила хотя бы потому, что носить с собой миниатюрную флейту куда удобней, чем эрху или барабан. Поэтому говорить, что это не важно «абсолютно», несколько неточно с практической точки зрения… но если Лань такое заявит, наставница её точно вышвырнет.

– Лань, может ли человек заклинать две и более стихий?

Лань хотела ответить, но уже не была уверена ни в каких своих знаниях, а потому потупила взгляд и молчала. Дайяна тяжело вздохнула.

– Ксия, ответь на вопрос.

Поднялась девочка, которая ранее подсказала Лань встать. Её волосы были завязаны в высокий конский хвост, отчего лицо казалось вытянутым и похожим на мордочку куницы. Ксия, как и все девочки в классе, была младше Лань года на три, но глянула на неё с высокомерием.

– Может, но делать этого не стоит, – просто ответила она.

– Неполный ответ, – обрубила наставница. – Нави?

На этот раз встала девочка с короткой косой цвета пшеницы. На её носу россыпью проявились веснушки, а округлые глаза придавали лицу миловидность.

– Теоретически любой музыкант может разучить ритмы разных стихий, но это будут лишь поверхностные навыки – вскипятить воду, разжечь огонь, удобрить дерево. Но подлинное мастерство возможно лишь с одной, потому что музыкант выбирает стихию по своему духу и годами глубоко её изучает. Чтобы серьёзно заняться другой стихией, человеку пришлось бы полностью перекроить свою личность, стать абсолютно другим человеком и потратить годы на переобучение, – отчеканила Нави, словно цитировала главу из учебника.

– Всё так, – кивнула Дайяна. – Как музыкант выбирает стихию и может ли ошибиться?

– Каждый музыкант по своему характеру и темпераменту предрасположен к одной из стихий. Если он выберет не ту, то всё его естество будет противиться «разговору», и музыкант это почувствует, – снова без запинки ответила Нави.

Дайяна перевела на притихшую Лань снисходительный взгляд, словно говорила: «Смотри, как надо отвечать». Ещё час Лань терпела это унижение. Маленькие девочки знали о мире магии куда больше неё, а ведь Лань была уверена, что получила неплохой запас знаний, приставая к каждому встреченному музыканту на родине. О том, чтобы идти к отцу и просить себе учителя не было и речи. А книги, что читала Лань, описывали процесс магии как победу человека над фундаментальными силами мироздания, венец могущества. Неужели всё, что там описывалось, неправда? Или… неправду говорят здесь?

К концу занятия Лань уже не могла выдержать тяжести сомнений и подала голос:

– Наставница. А правда, что самые могущественные музыканты-заклинатели могут, сыграв несколько нот, сжечь целый город, вызвать потоп, землетрясение или торнадо?

– Кто-то начитался мифов о разрушении мира, – покачала головой Дайяна. – Тебе следует отдавать предпочтение более достоверным источникам, а не запоминать всякую ерунду.

– Но…

– Отвечая на твой вопрос, скажу: в мире не существует столь могущественных людей, которые могли бы двигать такими силами. Это дано только самим первозданным стихиям. А музыкант – всего лишь человек. Это надо помнить и принимать, а не стремиться к высокомерию.

Лань смотрела на солнце, медленно тонущее в горной гряде. Серо-белые склоны горели красным золотом, а высокие пики доставали до сумеречной синевы. Ветер порхал по долине невесомой бабочкой, слегка касался прохладой лица и исчезал. Возможно, летел ответить на чей-то зов.