Жизнь в достатке вкупе с эмоционально недоступным отцом научила жить по собственным правилам, не надеясь ни на кого. Показать всем, но в большей степени отцу, собственный успех – мое жизненное кредо.

С ревом вылетаю с парковки – под стать моему состоянию. По дороге в особняк Кроуфордов я часто отключаюсь от мыслей, наслаждаясь длительной поездкой. Слушаю любимый плейлист, разгружаю голову. Но сегодня невольно возвращаюсь в день, когда встретил рыжеволосую девушку. Несколько недель назад она плотно поселилась в моей голове, как бы я не пытался заглушить воспоминания о ней.

О, Мелисса этого явно не хотела. Но ее закрытая отчужденность и чрезмерная хрупкость сотворили невероятный коктейль. И я, как умалишенный, возвращаюсь в сквер больницы, прокручивая в голове каждое действие и слово.

Включаю музыку громче и ухожу в полное наслаждение треком Эда Ширана, выталкивая любую мысль о Мелиссе.

– «Я уже в пути», – повторю вслед за любимым исполнителем. – «Еду с максимальной скоростью по деревенским дорогам, подпевая песне “Маленькая танцовщица”» (Ed Shiran – Castle on the Hill).

Мимо проносятся дома. Скорость на спидометре превышает пятьдесят (скорость указывается в милях; 1 миля = 1,64 км). Ветер врывается в окно, взлохмачивая мои без того непослушные волосы. И я чувствую абсолютное счастье и силу, словно мне может покориться весь мир.

– «Я скучаю по тем чувствам, которые ты вызывала во мне», – пою я, барабаня пальцами по рулю в такт. – «И это искренне».

Мелисса снова врывается в мою голову, и я проклинаю ее за это.

Вдали появляется дом родителей – белокаменный особняк, увитый бесконечной зеленью. Сбавляю скорость, заезжая в кованые железные ворота, и оставляю машину на подъездной дорожке к гаражу, не забыв прихватить из багажника подарок для сестры.

Я спешу в дом, лишь мельком обращая внимание на внутренний двор. Он, как и прежде, выше всяких похвал. Мама целыми днями посвящает время растениям, находя в этом полную отдушину. Но отец без устали продолжает твердить о необходимости вернуть садовника.

Стоит войти, как на меня накидывается обворожительная двенадцатилетняя мини-версия мамы.

– Дэвид! – визжит сестра и обхватывает меня что есть силы. Кажется, мы не виделись целую вечность. Малышка здорово вымахала.

– Привет, солнышко.

Я целую ее в макушку и вдыхаю запах. Цитрусы с примесью дома – мое самое любимое сочетание.

– Что ты мне принес? – Милли отстраняется и заглядывает мне за спину.

Восторг на ее крошечном личике всегда убивает меня наповал. Это самая широкая улыбка во всем штате.

Я выхожу из прихожей, хватаю огромного зайца за уши и несу Милли. Она визжит от восхищения, оглушая, и скачет с ним в обнимку как трехлетка.

Счастливый вид сестры приклеивает ко мне не менее широкую улыбку и меня словно уносит в детство.

– Дэвид.

Звук голоса мамы заставляет меня отвести взгляд от Милли. Она стоит в дверном проеме и наблюдает за нами. Ее рыжие волосы аккуратно стянуты в хвост, а зеленые глаза светятся от счастья. Для пятидесяти она просто шикарна.

На маме обворожительный наряд, который возвращает еще глубже в детство, когда можно было бегать за ней по пятам и смеяться. Очень много смеяться. Белая блуза без рукавов и темно-зеленые брюки – такой она отпечаталась в памяти навсегда.

– Я так рада, что ты приехал, – она тепло улыбается. – Один.

Все детские воспоминания разбиваются об пол, стоит мне осознать, сколько радости испытывает мама при отсутствии Бетти. Это ужасно бьет по моему достоинству. Каждый гребаный раз! Неужели мой выбор настолько плох?

Подхожу к ней ближе и долго смотрю в ее прекрасное лицо. Мне нужно чуть больше усилий, чтобы не сорваться.