– Привет, – подошел с таким видом, как будто расстались вчера.
– Приве-е-т, – чуть слышно прошептала она в ответ. – Внутри все замерло, сжалось, похолодело. Вдруг испугалась, что эта встреча может разочаровать его, она покажется смешной, глупой… Поблекнет созданный образ из писем…
– Пойдем погуляем, поболтаем.
Катюша оглянулась в поисках подруги, ее взгляда и поддержки, но не увидела, а может в душевном волнении не заметила. Пошла. И всю дорогу мучительно думала – что говорить??? Женя что-то спрашивал, а она лишь «да» и «нет». Все силилась найти слова: остроумные, легкие, чтобы как бусинки с языка… Но не находила…
Они расстались скоро и навсегда. То лето вместе с болью Катюша постаралась забыть.
С годами, конечно, поняла, что совсем не страшно не нравиться кому-то, не страшно и перед любимым «быть смешной, распущенной и не играть словами». Счастливо вышла замуж.
Но то лето все-таки не прошло бесследно. Оно сделало ее… известной актрисой. С первых же ролей необъяснимо и непостижимо из глубин памяти вдруг всплывали давние, казалось, забытые ощущения безумного страха и оглушающей боли (первая любовь – самая сильная!): даже в коротких эпизодах появлялась запредельная искренность, трагизм, тайна.
Сватовство
«Баба-бабариха, баба-бабариха… Свет в окошке…». Все утро крутились в голове Ольги эти слова. Тут же на лице появлялась улыбка и следом вздох: не горький, но с грустинкой. Никак она не могла отвлечься от вчерашнего вечера. В гостях услышала удивительную историю. И сердце защемило. И прошлое вернулось…
…Тамара поехала в родное село на похороны мамы. Папа умер раньше, и младший восемнадцатилетний брат Сергей остался один в большом доме. Оба были вне себя от горя. Когда похороны прошли, сестра заговорила об отъезде в город, где она жила и работала, но брат категорически отказался покидать дом. В деревне все на виду, и сарафанное радио быстро разнесло новость. Бабушки-соседки поспешили на помощь:
– Томка, брата надо женить! Один он с хозяйством не справится.
– Как женить? – опешила сестра. – На ком?
– В соседней деревне живет симпатичная девчонка, Валькой зовут, – сообщили знающие бабушки. – Завтра поедем, посватаемся.
– Не видя человека? Не зная его?
– Если Валька не понравится, заедем в другое село, – серьезно рассудили соседки, – там Анька живет, шустрая.
Тома понимала, что надо что-то делать, ведь хозяйство немалое – дом, огород, корова. Но женить? Двадцатый век на дворе, и сватовство? Глупо, нелепо! Однако, подумав немного, махнула рукой: чего ж не съездить, других вариантов все равно нет. Оглянулась на брата. Худой, долговязый, растрепанный и растерянный. Он не мог поверить в происходящее, ни с кем не разговаривал, на все реагировал безразлично – будь что будет.
На следующий день поехали к Вальке. От увиденного у Томы сердце зашлось. Изба-развалюха, в сенях загончик для кур и место для поросенка. А в центре комнаты – люлька с новорожденным. Тут уж сестра с братом встали как вкопанные: про ребенка никто не предупредил! В доме оказалась лишь мама Вальки. Узнав, что свататься приехали, заохала-засуетилась. Вскоре и дочка появилась: невысокая, стройная, сероглазая. Увидев незнакомых, насторожилась, а как узнала, зачем приехали, бросилась в сени и – слезы в три ручья:
– Мама, ты меня из дома выгоняешь? Не надо мне никого мужа!
– Девушка, милая, успокойся, – обратилась к ней Тома. – Никто неволить не будет. Мы же только познакомиться. А ты, наверное, отца ребенка любишь?
– Никого не люблю! Не хочу замуж! – рыдала Валька.
Сергей как безучастным вошел в дом, так и вышел. А Тамара выдохнула – гора с плеч: брату самому нянька нужна, какой из него отец. Поехали к Аньке. Та оказалась действительно шустрой. С порога, смахнув со лба непослушную черную челку, заявила, что любит другого и ждет от него предложения. Визитеры развернулись домой.