Но мы по-прежнему оставались с ним «своими пацанами». Бывало, я выносил в сад корпешки, и мы любили поваляться на них вдвоем. В тени яблонь и слив.

Я читал книжки. Вслух. Он любил «Мцыри» Лермонтова. Лежал рядом. Слушал. Не перебивал. Так и засыпали.

И вот приехал из армии мой старший брат. Отслужил.

Как и положено, должны были закатить той. Меня почему-то отправили в город. К родне. На пару дней. А когда я приехал, то Кошкара не нашел.

– В стадо отдали, – буркнул отец.

Я удивился. Кошкар никогда не ходил в стаде. Он бы не смог. Он вообще не понимал, как это можно ходить толпой – в стаде? Да и зачем его отдавать? Скоро зима.

А через пару дней я наткнулся на шкуру. Она висела в сарае. Я подошел ближе и потрогал ее.

Эти завитки я бы узнал на ощупь даже с закрытыми глазами…

Так я впервые в жизни столкнулся со смертью…

Помнится, долго еще сидел в сарае. Под сохнущей шкурой. И никто в окружающем меня мире не слышал и не видел моих слез.

А кто бы меня понял? Кто бы услышал? Кто бы пожалел? Подумаешь – баран. Обыкновенный баран. На то он и баран.

А я вам вот что скажу.

Бараны – они, знаете ли, бывают разные. Впрочем, как и люди…

Когда-то, давным-давно, когда в школах еще уважали учителей, а в футбол играли резиновым мячом, когда девочек ругали за короткие юбки, а мальчиков – за длинные волосы, когда сахар считался конфетой, а сосулька – мороженым, когда кусочек гудрона был жвачкой, а воду пили из колонки…

Короче, когда-то, давным-давно, в незапамятные времена, по телевизору показали фильм «Капитан Тенкеш». Венгерский, если не ошибаюсь. Из серии про непобедимого славного героя, борца за правду и справедливость. Не «Терминатор», конечно, но очень даже ничего. Захватывает. Особенно запомнился один эпизод.

…Капитан Тенкеш уходит от погони. За ним по лесу гонятся враги. Тенкеш один. Патронов у него не осталось. Друзей всех поубивали. Лошадь – и та, бедная, ранена! Еле скачет, припадая на одну ногу. Тенкеш передвигается на ней по густому лесу, но враги настигают. Видны уже их паскудные улыбочки в предвкушении скорой расправы.

И тогда капитан вдруг сворачивает на совершенно голую полянку. Посреди этой поляны растет какой-то невзрачный кустик. Один-един-ственный! И все. Больше тут ничего нет.

– Ну зачем? – схватился я за голову. – Зачем ты выскочил из леса?! Там ведь легче спрятаться!

Но Тенкеш – бывалый вояка. Его так просто не возьмешь.

Знаете, что он сделал?

Он направился к тому самому кустику, спрыгнул с лошади и стеганул ее плеткой. Лошадь убежала. А Тенкеш взял да и… «открыл кустик». То есть буквально: потянул на себя куст – и он… открылся.

Под ним оказался целый подвал. Погреб. Пещера. Схрон. Или как это называется? Короче, там была просторная комната. С лежаком. Лампой. Полками. Оружейным шкафом и кучей еще всякого полезного, на случай войны, добра.

Тенкеш прыгнул вниз, «закрыл кустик», и враги, облапошенные таким вот красивым образом, проскакали мимо.

– Вот это да! – выдохнул я в восхищении.

И – все. И заболел. Мне тоже захотелось такой же подвал. Погреб. Пещеру. Короче – схрон.

Наутро я зарядил своих лучших дружбанов – Витьку и Кудайбер-гена по кличке Кортык (Коротышка) – новой идеей. Только им я мог доверить такую личную вещь.

Конечно же, они тоже все видели. Конечно, капитан Тенкеш резко изменил все наши представления о жизни. Просто взял и поставил все с ног на голову. Даже Гойко Митич с его черепашьим панцирем вместо живота и зубодробильным кулаком отошел на второй план, и судьба далеких делаваров на какое-то время перестала нас беспокоить.

Естественно, пацаны поддержали меня безо всяких оговорок: им тоже ужасно хотелось заиметь такую же пещеру, подвал, погреб, схрон – ну, словом, штаб. Где бы мы могли собираться время от времени и строить свои планы. И никто бы не знал – где мы. Этот штаб стал бы нашей тайной. Нашим убежищем. Нашим миром, в котором мы могли бы жить так же, как жили в наших любимых фильмах наши обожаемые герои.