– Пожалуйста, продолжай! – Евгения настаивала.

– Ну окей, окей. – он перевернулся набок и подпер голову рукой, – мне снится, что я открываю ящик, и он звонит… Или в нем записан какой-то номер, и звоню я – говорю с какой-то девушкой, то ли из пионерского лагеря, то ли из школы, то ли еще откуда-то… Вот только сейчас не смейся – я ее еще не знаю. Потом я еду к ней или уже вместе с ней на автобусе, то ли дома в Реченске, то ли здесь, не могу понять. Автобус останавливается, открываются двери, и я просыпаюсь. – в неплотно закрытую балконную дверь проскочил крупный пестрый мотылек и с шелестом как у быстро переворачиваемых книжных страниц забился об экран монитора, – Вот такие дела. – Родион тихо вздохнул, – и все – как по-настоящему. Обычно во сне я понимаю, что все нереально, а когда мне снится этот сон и… она, я даже не представляю, что все это не настоящее. Просыпаюсь – и каждый раз не могу вспомнить ни ее лица, ни цвета волос, и чувство такое, как будто не проснулся, а уснул в том автобусе, и сон – это то, что я вижу сейчас. – на пару секунд он зажмурился, – ты, сто пудов, уже хочешь мне рассказать, что это все значит, но слушай, не надо. Пусть все останется как есть.

– Ты не угадал. – голос Евгении прозвучал ласковее обычного, – некоторые детали, в том числе те, которые ты не озвучил, я могу трактовать однозначно. Но общий смысл твоих снов может быть понят только тобой. Возможно, спустя определенное время…