- Да, - подтвердила я. – Только всё равно там нужны мужские руки и…

- Ищите дураков! – Олдус ощетинился, как ёж, и вскочил, бросив недоделанную колодезную ручку. – А я – ноги моей не будет на вашей проклятой мельнице!

- Ты что орешь? – сквозь зубы процедила я и оглянулась – не услышал ли кто про проклятую мельницу. Не хватало ещё сыграть на руку господину Закхею, чтобы за мельницу с чертями не дали и десяти серебряных монет. – Нормальная… в смысле, обыкновенная мельница. Если тебе там что-то показалось спьяну…

- Мне показалось?! – он вытаращился на меня, а потом напоказ расхохотался, - Хозяйка, а не вы ли бежали пять миль босиком и по снегу, а потом прятались у пастора в овчарне и вопили про демонов?

Даже так? Ничего себе – меленка-вертеленка… Краем глаза я заметила, что из лавки выглянули Савьер и его дочь, а с противоположной стороны к колодцу с ведрами и кувшинами шли три нарядные девицы в разноцветных платьях и белоснежных передниках. Совсем некстати.

- Слушай, Олдус, - начала я ласково, - то, что было – это было просто недоразумение. Сейчас всё под контро… сейчас всё тихо и спокойно. Мне только и нужно, чтобы ты немного посмотрел колесо, оно почему-то не вертится.

- Вот сами и смотрите! – огрызнулся он, подхватил ручку и торопливо пошел прочь. Оглянулся на ходу – и прибавил скорости.

- Поговорила? – мрачно осведомилась Жонкелия. – Никто не пойдет из деревенских. А приглашать мастера из города – у тебя денег нет.

- Заладила, - проворчала я и добавила уже громко: - Ладно, пошли домой. Обойдемся без этих трусов. Перевелись мужики, наверное.

Мы с Жонкелией развернулись в сторону мельницы, но не успели сделать и пары шагов, как на площадь из переулка вывернул судья. Он сидел верхом на вороном коне и сейчас, в черном камзоле и надвинутой низко на лоб остроконечной шапке, как нельзя больше походил на нахохлившегося ворона.

- Его только не хватало, - прошептала Жонкелия, и ускорила шаг.

Я пошла за ней, делая вид, что не замечаю господина Кроу, но он сам заметил нас и направил коня поперек нашего пути.

- Добрый день, мамаша, - поздоровался он с Жонкелией, но смотрел почему-то на меня. – И вам, хозяйка, добрый день.

Мы с Жонкелией нестройно поздоровались в ответ и остановились, переминаясь с ноги на ногу и не зная, чего ожидать от этой встречи.

- Что это Олдус сбежал от вас, как от огня? – спросил судья, чуть наклоняясь в седле и упирая кулак в бедро. – Чем это вы его так напугали?

- Ничем, - ответила я первой. – Позвали его обратно на работу, но не сошлись в размере оплаты.

Лицо у Жонкелии приняло страдальческое выражение, но она ничего не сказала, и мне пришлось продолжать:

- День сегодня хороший, господин Кроу, но всё равно дождь обещают. Мы пойдем, с вашего разрешения, не хочется потом по грязи тащиться.

- А я вчера искал лодку, - сказал судья так же ласково, как я только что разговаривала с Олдусом, - и не нашел. Представляете?

- Унесло течением, - быстро ответила Жонкелия.

- Утонула, - одновременно с ней ответила я.

Повисла неловкая пауза, и судья заговорил ещё ласковее:

- Так утонула или унесло?

- Мы-то откуда знаем, господин судья? – ответила я, незаметно ущипнув Жонкелию за локоть, чтобы помалкивала. – Нас же там не было. Мало ли что могло случиться. А вдруг ее украли? Может, мне заявление о краже написать?

- А вы и писать научились, хозяйка? – судья удивленно приподнял брови.

Вот блин блинский! Так вляпаться! Я готова была проглотить язык, но проглотить уже сказанные слова было невозможно. Оставалось одно – врать дальше. И как можно правдоподобнее.

- Научилась, - соврала я, не моргнув глазом. – Оказывается, это не так сложно. Я и читать теперь могу, господин судья. Если прикажете – то даже по книжке.