Just like always
Still your passenger…
Веди быстрее, нажми на газ! А куда едем – неясно. И вся моя свобода заключается лишь в том, чтобы ходить по салону автобуса. В беспомощно замкнутом пространстве… А в углу этого автобуса какие-то люди стоят. Трясясь, держатся за поручни. Один из них читает книгу, другой, зевая, смотрит на прозрачно-непонятный пейзаж за окном, мелькающий, как кадры черно-белого фильма. Девушка слушает плеер, облокотившись на горизонтальный поручень.
В зеркале на лобовом стекле мелькают глаза водителя. Обычные глаза, неприметные. Посмотришь на них, отвернешься – и тут же забудешь. Глаза, каких миллиарды. Лица не видно.
Roll the window down.
This cool night air is curios.
Let the whole world look in.
Who cares who sees anything?
I’m your passenger…
Я открываю окно, этот ночной воздух потрясает своей холодностью и свежестью. А за окном, хотя и есть что-то, но оно либо пролетает – и не заметишь, либо силуэты не разберешь – слишком темно.
Водитель, быстрее! Я уезжаю от себя. Я – твой пассажир.
I’m your passenger…
Don’t pull over… This time won’t you please… Drive faster!!!
Хотя, песня не совсем о том, да вот только моего положения это не меняет. I’m your passenger… И с этим ничего не поделаешь.
Слишком много образов. Слишком мало реальности…
Университет. Шла пара физкультуры, на которой я не появлюсь еще два месяца и двадцать один день. Я бродил вдоль окон, открывавших золотистый вид на заречье. Это был дальний план. А на переднем – два высоких скрученных дерева, какая-то петляющая тропинка между ними, деревянные дома с деревянными заборами.
Я присел на один из стульев. Их списали из актового зала и переместили сюда. Они старые, драные, и запах от них, как от подмышек, об которые долго терли денежную купюру. Не сказать, чтобы я видел такие подмышки, просто такая родилась ассоциация. Затем в голове начала сама по себе придумываться история про олигарха, который долго бегал в фирменной фуфайке от Армани вокруг своих владений, а затем вернулся к себе в кабинет, снял фуфайку и стал с блаженным видом, запыхавшись, натирать подмышки пятьсотевровыми купюрами.
Я выбросил этот ядреный бред из головы и продолжил разглядывать пейзаж за окнами, уже с этой позиции. Удивительное дело, подумал я. В левом окне все выглядит живым, летают птицы и колышется береза. Чуть дальше – работает башенный кран. А в правом – все застыло и стало неподвижным, как мамонт, которого поглотил ледник, а он даже не дожевал свою любимую траву: деревья, птицы (я встал со стула), рядом с оградой университета – автомобиль, кустарники какие-то, – все выглядело как на пластилиновом проекте третьеклассника.
– А это что, Максимка?
– А это дом, в котором мы живем. С Белькой.
– Может, с белкой?
– Нет, с Белькой! Это имя моей собаки.
Окрошка в голове никак не унималась. Приходили в мою голову какие-то невнятные мысли, совершенно без стука, наливали себе чаю и садились ко мне на диван пить его, а затем я их вышвыривал пинком. Но они возвращались. И так – чуть ли не весь день. К вечеру они стали принимать более разумную форму. Мы с девушкой сегодня занялись любовью. После чего я долго испытывал смешанные чувства и спрашивал себя, что это было. Было хорошо. Голова прояснилась, к девушке я стал испытывать большую и трепетную нежность, как у меня бывает после этого. Единственное, сам процесс как-то выскользнул из памяти и исчез где-то в области паха, оставляя внутри меня приятное ощущение пустоты. Приятных «пустот» в мире не так уж много. Секс – путь к одной из них.
Мы лежали в постели и с наслаждением разглядывали потолок, обмениваясь странными репликами, которые нас, впрочем, вполне устраивали.