Вдруг небо на секунду стало белым. Два больших куска справа и слева остались чёрными. Лев догадался, что это горы.

Женщина остановилась и громко заговорила на непонятном языке. Среди тарабарской скороговорки порой всплывало совершенно чёткое "этот пьяница". Первый раз Лев решил, что ему померещилось. Но нет. Пьяница выныривал и выныривал, как кусок пенопласта из бурного ручья. Быррр-тыррр-кыррр-этот пьяница-кырр-тырр-фырр-этот пьяница.

Сначала Лев подумал, что женщина разговаривает сама с собой. Или с деревом, чей шум лился с чёрного неба, как дождь. Лев даже не удивился. Сил удивляться уже не осталось.

Но приглядевшись он увидел под деревом длинный стол и скамейку. За столом сидели люди. Судя по запаху и звяканью чашек, они пили кофе. Среди ночи в темноте под деревом. Но Лев и этому не удивился.

Засветились экраны телефонов.

– "Аппарат абонента выключен", – долетело из одного.

– Не, этот номер он в реке утопил, – произнёс мужской голос. – Набери Назиба.

– Так Назиб в Гудауте.

– Так он ему свой старый телефон оставил.

Лев услышал безнадёжно длинные гудки. Женщина в цветастом халате, которая, может, и была Зоей, но точно ещё "не доросла" до того, чтобы называться "бабой Зоей", опять завела свою скороговорку с припевом "этот пьяница".

Дальше Лев не понял: то ли в горах загремел гром, то ли в трубке кто-то наконец откликнулся. Люди под деревом заговорили все разом, перекрикивая друг друга.

Потом не баба Зоя повернулась и неодобрительно сообщила:

– Сейчас притащится.

Вдалеке раздалось пение. Потом плеск воды. И такой грохот, будто с гор сошла небольшая лавина. Истошно завопили разбуженные петухи.

– Опять в речку упал, – пояснил тот же мужской голос, который говорил про Назиба.

– Зачем упал? – прогремело из темноты. – Так, освежился немного.

– Назиба телефон утопил? – поинтересовался мужчина.

– Зачем утопил? – отозвалась темнота. – Так, помыл немного.

– Я Назибу говорил, не давай, – удовлетворённо произнёс мужчина.

– Кырр-пырр-фырр этот пьяница! – фыркнула не баба Зоя и стремительно пошла вниз по улице Речной, сердито сунув руки в карманы халата.

"Умеет же Ника…" – опять предательски подумал Лев.

Но тут из темноты, блестя белыми зубами, вывалился мокрый насквозь, чернобородый разбойник. Ещё меньше похожий на бабу Зою, чем молодая женщина в цветастом халате.

– Добро пожаловать в Абхазию! – гаркнул он, и в округе опять начался петушиный переполох.

Глава пятая, где привидение приносит чистое бельё, а жертва истекает кровью на цветы рододендрона

– Бедненький маленький львёнок спит. Баю-бай! Сейчас он проспит всё море. А мне купят мороженое…

Лев резко сел на кровати и в упор посмотрел на Малявку.

– Я играю! Чего уставился? Уже и поиграть нельзя?

Замызганный львёнок с миллионом разноцветных резиночек в гриве валялся на полу и явно не участвовал в игре. Лев рухнул обратно и рывком натянул на лицо простыню. Тут же стало душно, пусто (ничего, кроме белого) и спокойно.

Издалека доносился голос Ники. Он пружинил и подскакивал, как теннисный мячик. Льву стало нехорошо. Офигеть, какие все бодрые. Уже готовы куда-то бежать, на что-то смотреть, с кем-то говорить. Лично ему хватило ночного приключения. И надолго ещё хватит. Больше ничего не влезет. Задраить люки и лечь на дно. Под простыню.

– Не, он не пойдёт! Опять уснул! – крикнула Малявка.

– А я пойду, и мне мороженое купят, – повторила она, как будто опасаясь, что эта важная информация пролетела мимо него.

Если бы Ника пришла сама, села на кровать, стала уговаривать, обещая горы золотые или хотя бы мороженое… Но для неё это была слишком медленная история. Она уже выпила свой утренний кофе и разогналась. С таким же успехом можно ждать, чтобы стрела, пролетевшая полпути до мишени, вернулась на тетиву.