Уилл беспомощно пожал плечами. Ему хотелось, чтобы Джем рассердился на него, ведь так все было бы проще. Всякий раз, сталкиваясь с безграничной добротой Джема, он чувствовал себя совершенно ничтожным. Он вспомнил Сатану Мильтона: «…и посрамленный Дьявол / Почувствовал могущество добра»[8].

– Ты спас мне жизнь, – сказал Уилл.

На лице Джема появилась сияющая улыбка.

– О большем я и не мечтал.

– Уилл?

Тихий оклик вернул юношу к реальности. Тесс, сидевшая напротив Уилла в экипаже, смотрела на него глазами цвета дождя.

– О чем ты задумался? – спросила она.

Уилл не без труда вырвался из оков воспоминаний и посмотрел на Тесс. На ней не было шляпки, а капюшон парчового плаща упал ей на спину. Уилл в очередной раз удивился, как выразительно бледное лицо девушки: каждая улыбка, каждый горький взгляд Тесс разрывали его сердце, как молния раскалывает толстый ствол дерева. Сейчас Тесс участливо смотрела на него, и Уилл не мог ее обмануть.

– О Джеме, – честно ответил он. – Я вспоминал, как он повел себя, когда я рассказал ему о проклятии Марбаса.

– Он проникся к тебе сочувствием, – мгновенно подхватила Тесс. – Он рассказал мне об этом.

– Сочувствием, но не жалостью, – сказал Уилл. – Джем всегда поддерживает меня как нельзя лучше, хотя я и сам порой не понимаю, какая поддержка мне нужна. Все парабатаи верны друг другу. Иначе нельзя. Мы делимся силой друг с другом и так становимся еще сильнее. Но с Джемом все иначе. Я много лет мечтал, чтобы он продолжал жить, но на самом деле это он поддерживал жизнь во мне. Я думал, он и сам не понимает этого, но, возможно, я ошибался.

– Может быть, – кивнула Тесс. – Он никогда не считал, что все это впустую.

– Он никогда тебе об этом не рассказывал?

Тесс покачала головой. Ее маленькие руки сжались в кулаки у нее на коленях.

– Он всегда с гордостью говорит о тебе, Уилл, – сказала она. – Ты даже не представляешь, как он тобой восхищается. Узнав о проклятии, он ужасно волновался за тебя, но в то же время казалось, будто он нашел некое…

– Доказательство?

Тесс кивнула.

– Он всегда верил, что ты хороший человек. И так он получил этому подтверждение.

– Ах, не знаю, – горько произнес Уилл. – Быть хорошим человеком и жить под тенью проклятия – разные вещи.

Подавшись вперед, Тесс взяла Уилла за руку. От этого прикосновения все тело Уилла вспыхнуло огнем, хотя Тесс и не сняла перчаток. «Каким мощным пламенем зажгли вы меня – меня, кучу негодного пепла…»[9] Когда-то Уилл не мог понять, почему любовь всегда сравнивали с огнем, но теперь жар, растекавшийся по его венам, все ему объяснил.

– Ты хороший человек, Уилл, – сказала Тесс. – И никто не знает этого так, как я.

– Знаешь, – медленно произнес он, не желая, чтобы она отнимала руки, – когда нам было по пятнадцать, демон Яньлю, который убил родителей Джема, был наконец-то повержен. Дядя Джема решил переехать из Китая в Идрис и предложил Джему жить с ним. Джем отказался ради меня. Он сказал, что нельзя покидать своего парабатая. Что это входит в клятву. «Народ твой будет моим народом». А если бы у меня была возможность вернуться домой, я бы остался ради него? Не знаю.

– Ты поступаешь точно так же, как он, – заметила Тесс. – Думаешь, я не знаю, что Сесили хочет, чтобы ты вернулся домой вместе с ней? Думаешь, я не понимаю, что ты остаешься здесь ради Джема?

– И ради тебя, – не сдержался Уилл.

Тесс отняла руки, и Уилл принялся молчаливо проклинать себя. «Как можно быть таким глупцом? – думал он. – Прошло уже два месяца, и ты был так осторожен. Твоя любовь к ней – тяжкая ноша, которую она несет из вежливости. Не забывай об этом».