– Горячая вода!

Ненавязчиво, глядя куда-то вдаль, Мегрэ спросил:

– Вы тоже считаете, что Гастен убил Леони?

Прежде чем ответить, Тереза бросила быстрый взгляд на приоткрытую дверь.

– Я не знаю, –  тихо сказала она.

– Вы в это не верите?

– Он на такое не способен. Но все они хотят, чтобы это был он, понимаете?

Мегрэ начал понимать другое: он без всяких на то оснований взвалил на себя трудную, если не сказать невыполнимую, задачу.

– Кто был заинтересован в смерти старухи?

– Не знаю. Говорят, она лишила наследства свою племянницу, когда та вышла замуж.

– Кому достанутся ее деньги?

– Может, пойдут на благотворительность. Она так часто меняла решения!.. А может, польке Марии…

– Это правда, что помощник мэра сделал ей одного или двух детей?

– Марии? Все так говорят… Он часто захаживает к ней, а порой и проводит у нее ночи.

– Несмотря на детей?

– Марию это не смущает. К ней все ходят.

– Помель тоже?

– Случалось, когда она была помоложе. Теперь она не слишком-то аппетитная.

– Сколько ей лет?

– Около тридцати. Она совсем не следит за собой. А у нее дома хуже, чем в конюшне.

– Тереза! – раздался голос хозяина таверны, как и накануне вечером.

Не стоило настаивать. Казалось, Помель был недоволен. Может, он ревновал? Или просто не хотел, чтобы она откровенничала с комиссаром.

Когда Мегрэ спустился, молодой учитель завтракал. Он с любопытством посмотрел на комиссара.

– Что будете есть, комиссар?

– У вас есть устрицы?

– Только не при квадратурном приливе.

– И долго он продержится?

– Еще пять-шесть дней.

Еще в Париже Мегрэ хотелось устриц, сбрызнутых белым вином. Но, возможно, за время своего пребывания здесь он их так и не отведает.