Проехали мимо нескончаемой сортировочной станции, где непрерывно с ветки на ветку перегоняли товарные вагоны. Двадцать локомотивов изрыгали пар, свистели, задыхались. Вагоны натыкались друг на друга. Справа от станции начинался новый район с ровными освещенными улицами, размеченными фонарями. Сотни, пожалуй, даже тысячи однотипных домиков одного размера; пресловутые деревья, давшие наименования улицам, еще не успели вырасти; местами тянулись незаасфальтированные тротуары с оставшимися черными ямами, кое-где пустыри, а где-то угадывались садики с поздними увядающими цветами.

Улица Дубовая… Улица Сиреневая… Буковая… Возможно, в один прекрасный день все это станет похоже на парк, если эти халтурно построенные дома, словно собранные из деталей детского конструктора, не развалятся до того, как деревья достигнут нормальных размеров.

За окнами кухонь женщины готовили ужин. Улицы были безлюдны, иногда попадались магазинчики, тоже новехонькие – казалось, что их владельцы только играли в хозяев.

– Попробуй повернуть налево.

Минут десять они ездили по кругу, пока наконец не увидели синюю табличку с названием улицы, которую искали, проскочили мимо нужного дома, поскольку номер 37 шел сразу же за 21-м. Свет горел только на первом этаже в кухне. За занавеской сновала внушительных размеров женщина.

– Вперед! – вздохнул Мегрэ, с трудом вылезая из маленькой машины.

Он выбил трубку о каблук. Когда он шел по тротуару, кухонная занавеска колыхнулась, и к окну прильнуло женское лицо. Видно, не часто доводилось наблюдать, чтобы перед домом останавливались машины. Мегрэ поднялся на три ступеньки крыльца. Входная дверь сделана из покрытой лаком сосны, наличники из кованой стали и два квадратных окошка из темно-синего стекла.

Мегрэ поискал кнопку звонка, но из-за двери раздался голос:

– Кто там?

– Здесь живет мадам Туре?

– Да.

– Я хотел бы с вами поговорить.

Женщина не решалась открыть.

– Полиция, – вполголоса добавил Мегрэ.

Только тогда она осмелилась снять цепочку и отодвинуть засов.

Сквозь щель, в которой виднелась лишь часть ее лица, женщина пристально оглядела двух мужчин.

– Что вам от меня нужно?

– Поговорить с вами.

– А как вы докажете, что вы из полиции?

У Мегрэ совершенно случайно нашелся в кармане полицейский значок. Зачастую он оставлял его дома. Он показал его, поднеся к лучу света.

– Ладно. Надеюсь, он настоящий…

Она впустила их. Узкий коридор, беленые стены, двери и плинтусы – из покрытого лаком дерева. Дверь в кухню была открыта, но женщина провела их в соседнюю комнату, включив там свет.

Почти одного возраста с мужем, немного плотнее, чем он, но при этом она не выглядела грузной. Скорее, коренастой и крепко сбитой, а серое платье с фартуком, который она машинально сняла, не придавали ей изящества.

Комната, куда они вошли, видимо, отводилась под столовую в деревенском стиле, но теперь служила гостиной, где каждая вещь стояла на отведенном ей месте, словно на витрине или в мебельном магазине. Ничего не валялось: ни трубки, ни пачки папирос, ни рукоделия или газеты – абсолютно ничего, что указывало бы, что люди проводят здесь часть своей жизни. Она даже не пригласила их сесть, но поглядывала на их ботинки, прикидывая, не испачкают ли они линолеум.

– Я слушаю.

– Вашего мужа зовут Луи Туре?

Нахмурившись и стремясь угадать, с какой целью они явились сюда, она кивнула.

– Он работает в Париже?

– Заместителем директора фирмы «Каплан и Занен» на улице Бонди.

– Он никогда не работал кладовщиком?

– Работал, давно.

– Как давно?

– Несколько лет назад. Но и тогда уже, собственно, все держалось на нем.