В качестве анестезии, конечно же.

— Начни с водки…

Я только стиснула зубы, неловко поднимаясь.

Боже, как же я ненавидела этот страх в себе!

Эти дрожащие пальцы, которые стали холодными за секунду, в которую я ощутила, что мужская рука касается меня. Против воли и моего желания.

Страшнее было только то, что я не знала, как можно с этим бороться. Этот страх и омерзение были больше меня самой. Вязкие, тянущие на самое дно, где подстерегали только ужас и ночные кошмары.

Если он не боялся умереть, то почему этого должна была бояться я?

Только злость на эту страшную и нелепую ситуацию придавала мне хоть каких-то сил, заставляя действовать, когда я прошагала до кухни, отыскала бутылку настойки и прихватила с собой аптечку. И пару самых тонких ножей.

— Ты представляешь, насколько больно будет, когда я начну ковыряться в тебе? — Я опустилась на колени перед ним на некотором расстоянии, потому что не могла заставить себя приблизиться еще, демонстративно громко открывая аптечку и принявшись шуршать многочисленными стандартами, чтобы отыскать самые сильные обезболивающие.

— Да. Главное — сама не свались в обморок.

И все-таки как же странно он говорил.

За свои двадцать семь лет жизни в таежном поселке, где было полно мужчин, я могла с уверенностью сказать, что такого голоса и манеры речи еще точно не встречала.

Может, дело было в боли?

Или в том, что с его головой что-то делали? Не зря ведь один из самых больших и жутких шрамов был именно на голове, в области затылка.

Или он был иностранцем? Каким-нибудь агентом спецслужб, который попался в руки наших служб?

Еще только не хватало стать частью вселенского заговора!

— Вот водка. Вот таблетки.

Я даже руки его не коснулась. Положила все прямо перед лицом, видя, что мужчина по-прежнему не открывает глаз, зато активно все нюхает.

— Обойдемся без таблеток…

— Их все равно придется принимать, чтобы…

— Без. Таблеток.

Наглый выскочка!

Я только стиснула зубы, внутри себя фыркнув.

Ну умрет он от болевого шока, мне-то что? Я же предупредила.

— Залью тебе все раны водкой, и хватит на том.

Этот маньяк только кивнул в согласии, безошибочно отметая от себя таблетки, но хватая бутылку, чтобы опрокинуть ее в себя. Почти целиком.

Ну хотя бы иногда морщился и задерживал дыхание, а не пил как воду — и на том спасибо.

— Если попытаешься тронуть меня в пьяном состоянии — получишь лопатой!

Мужчина хмыкнул, но снова кивнул.

А мне потребовалось несколько минут, чтобы заставить себя приблизиться к нему и прикоснуться, преодолевая собственное омерзение и чертов страх, что он намного сильнее.

Нужно было время, чтобы «анестезия» подействовала и он отключился окончательно, пока я занималась тем, что подкинула в камин побольше дров, ощущая, как жар огня тут же пыхнул в лицо и постепенно стал разноситься теплом по всему первому этажу дома, не позволяя промозглой ночи проникнуть через занавешенный дверной проем.

А затем принялась готовить ножи к предстоящей операции, обрабатывая спиртом, поднося на несколько секунд к огню, и принесла еще воды, чтобы промывать новые раны.

— Ты готов? — обратилась я к мужчине через некоторое время, не услышав, к счастью, в ответ ничего.

А я была готова?

Ведь ничего подобного мне еще не приходилось делать.

Было тяжело причинять кому-то такую страшную боль, о которой жутко было даже подумать.

Пусть он и не был хорошим человеком.

Я старалась не касаться его, видела только, как отчаянно и сильно напрягаются его выпуклые тугие мышцы от каждого прикосновения ножа к открытой крошечной ране, в которой мне приходилось ковыряться, чтобы вытолкнуть небольшую пулю наружу.