– Отойдите от меня, иначе я позову городового!

– Ах вот как! Так вы меня еще пугаете, милочка! – забасил угрожающе Александров. – Да известно ли вам… А может быть, это я позову полицию? Уж не одна ли вы шайка?! Мне-то вы представились барышней приличной, а сами-то вот как! Да кто бы мог подумать о таком! Пойдемте в полицию, – вцепился банкир в руку Лизы. – Я требую объяснений!

В этот момент она увидела Савелия. Ему даже показалось, что девушка метнулась в его сторону.

– Отпустите! – В глазах Елизаветы мелькнула ярость.

В правом кармане пиджака у Савелия лежал автоматический пистолет «вальтер». Эту игрушку в прошлом году он выиграл на Хитровке в карты у одного храпа, который в свою очередь украл ее у пристава. Савелий сунул руку в карман, и тотчас пальцы нащупали прохладный металл.

– Нет, позвольте, душечка, вы нам все расскажете, где ваши сообщники!

– Что вы себе позволяете?

Савелий взвел курок.

– Барин, что же ты делаешь? – отошел от стены косматый детина саженного роста. – Почто девицу несносными словами смущаешь? – И негромко, вкладывая в каждое слово злобу, процедил: – Отошел бы ты, барин, не хотелось бы греха на душу брать.

Петр Николаевич с плохо скрываемым страхом посмотрел на детину. Хватка Петра Николаевича заметно ослабела, а Лиза выдернула руку и опрометью бросилась к дверям. Следом неторопливо пошел Савелий.

Пролетка стояла в условленном месте – у самого выезда. Лошадка нетерпеливо стучала копытами, предвкушая быструю езду. Извозчик нервничал: он то брался за поводья, а то вдруг сбрасывал их на круп лошадки. И когда из здания вышли взволнованная Елизавета, а следом за ней Савелий, его тоскующая физиономия приобрела осмысленность.

– Где же ты, барин, пропадаешь? – нарочито громко произнес он. – Я тебя, поди, целый час прождал. Теперь ты одним гривенником не отделаешься.

– Ничего, голубчик, – улыбнулся Савелий, подсаживая Елизавету. – За твое долготерпение ты от меня рублевку получишь. Выпей на извозном дворе за мое здоровье.

– Уразумел, барин, – весело отозвался татарин и уже тише, заглядывая в самое лицо Савелию, произнес: – Все ли в порядке, Савелий Николаевич? Я уже беспокоиться начал.

– Обошлось, – негромко произнес Родионов. – Трогай!

Извозчик поднял вожжи и хлестко опустил их на круп лошади. Колеса пролетки выбросили в сторону ворох гравия, и вороная, набирая скорость, устремилась прочь со двора.

– Господи, да как же это я, – ломала Лиза руки. – Господи, да он же меня не отпускал.

– Успокойся, Елизавета, все позади.

– Господи, а если он меня в следующий раз увидит? Я же пропаду.

– Тебе не стоит волноваться, никто тебя не увидит, – отозвался Савелий.

Кучер погонял резво, заставляя случайных прохожих выскакивать на тротуар.

– Караул! – напрягая легкие, орал он, когда какой-нибудь нерадивый пешеход принимал проезжую часть за тропинки Тверского бульвара. – Поберегись!

Порой казалось, что пролетка вот-вот опрокинется набок. На крутом вираже она вставала на два колеса, скрипя осями, после чего с громким стуком опускалась на мостовую.

– Если бы не тот мужчина, я даже не знаю, что было бы, – понемногу приходила в себя Елизавета.

– Успокойся, дорогая, ничего бы не случилось.

– А ты, случайно, не знаешь того мужчину… ну, что за меня заступился?

– Знаю, милая, его зовут Андрей. Смею тебя уверить, милейший человек!

Савелий невольно улыбнулся, вспомнив о том, как несколько дней назад милейший человек разбил лбы двум городовым.

– Куда изволите, Савелий Николаевич? – извозчик попридержал малость лошадку, когда они отъехали уже изрядное расстояние.

– А ты, я вижу, позабыл, – укоризненно произнес Савелий. – Вези меня на Большую Дмитровку.