– Нет у нас никаких насекомых, – недовольно ответили из-за двери.

– Мы должны убедиться в этом лично, – продолжал настаивать Николай Иванович. – Служба у нас такая.

– А я вам говорю: нет у нас ни мышей, ни тараканов, – послышался еще более недовольный ответ.

– Если нет, нам тогда меньше работы, только распишитесь, пожалуйста, в бумаге, и мы тотчас уйдем, – примирительно продолжал настаивать Савинский.

По ту сторону двери дважды повернули ключ, и дверь открылась. Помощник Савинского Лузгин тотчас толкнул ее плечом и, едва не сбив с ног молодую женщину, прошел внутрь нумера.

Савинский тоже вошел и встал в прихожей, блокируя выход и не спуская глаз с женщины.

– Чисто, – вернулся в прихожую Лузгин.

Савинский кивнул и посмотрел на женщину.

– Начальник следственно-уголовной милиции Савинский. Давайте пройдемте в комнаты.

Квартира была небольшая: гостиная, спальня и кухня, она же столовая.

Савинский с хозяйкой устроились в гостиной, за круглым столом под розовым абажуром с витыми бархатными кистями. Вполне идеалистическая семейная картина. Не хватало разве что самовара, фарфоровых чашек с блюдцами, печенья и вишневого варенья в стеклянных розетках.

Савинский достал из кармана остро заточенный карандаш и памятную книжку.

– Ваше имя?

– Это что, допрос? – нервно вскинула голову женщина.

– Нет, – спокойно ответил Николай Иванович. – Но мы представители революционного закона, и на подобного рода вопросы вы обязаны отвечать.

– Хорошо, – дернула она плечом. – Мария Ивановна дочь Кусова.

– Род занятий?

– Помогаю матери торговать в мелочной лавке, – передернула она плечиками.

– Где? – зачиркал что-то в памятной книжке Савинский.

– На Малой Проломной, за Москательным рядом.

– Сейчас она на месте?

– Не знаю, – тонкие губы брезгливо поджались. – Она мне не докладывается.

– Хорошо. – Савинский пошарил в карманах, достал фотографическую карточку Жоха и положил ее на стол перед Кусовой. – Вам знаком этот человек?

Едва посмотрев на карточку, девица произнесла категорическим тоном:

– Впервые вижу.

Пододвинув снимок ближе, Николай Иванович сдержанно настаивал:

– Будьте любезны, посмотрите хорошенько.

– А кто он такой?

– Его зовут Григорием Филипповичем Мазиным. Кличка Жох. Он бандит.

Кусова слегка приподняла снимок, сделав вид, что внимательно рассматривает его лицо.

– Нет, – глядя мимо Савинского, сказала она. – Этот человек мне совершенно незнаком.

– Вот как? – изобразил Савинский удивление. – И не видели его никогда?

– Вы правы, никогда не видела, – с явным вызовом ответила молодая женщина.

– А вы знаете, в этом доме есть свидетели вашего с ним знакомства. Говорят даже, что он ваш… ухажер, – упорствовал Николай Иванович.

– Кто это говорит, пусть у того язык отсохнет, – обожгла Кусова недобрым взглядом Савинского. – Все, товарищи хорошие, я устала и спать хочу.

В это время в замочной скважине послышался отчетливый шорох – кто-то пытался отомкнуть дверь. Стараясь не шуметь, Лузгин кинулся в прихожую и вжался в стену, держа револьвер наготове. А Николай Иванович не сводил взгляда с Кусовой и видел, как расширились ее зрачки, как напряглись мышцы лица, выдавая неподдельное волнение. А потом вдруг ее лицо сделалось обыкновенным, можно даже сказать, сонливым: открыв дверь своим ключом, в прихожую вошла пожилая женщина.

«А ведь это мог быть и Жох, – подумалось Савинскому. – Очевидно, он находится где-то в здании. Судя по реакции Кусовой, он еще не приходил к ней и может появиться здесь в любое время. И она его, похоже, ждет».

Теперь за круглым столом под розовым абажуром сидело уже четверо. Женщину, как выяснилось, звали Антониной Гавриловной.