– Все медведи ходят голые, если их массив шерсти вообще можно назвать наготой, – нашёлся я

– Да?

– Я в этом уверен на сто процентов, друг мой.

– Как же ты тогда объяснишь тот факт, что Миша нарисовал мне целый комикс, который, правда, я ещё не собрал в хронологическом порядке. Я разложил по периметру порядка сорока трёх наборов для рисования.

– Это, друг мой, не отменяет того факта, что голое тело для медведя есть ничто иное, как норма.

– Согласен! – ответил Эрнест. – Это совершенно несвязанные между собой факты.

– Но это не отменяет странности того, что, – здесь я взял из рук Эрнеста два рисунка, которые, по его же словам, были делом рук медведя, – что он неплохо рисует.

– Слушай дальше! Увидев эти рисунки, я кое-что понял. Творчество – есть процесс, который протекает удовлетворительно или даже хорошо в двух состояниях. Первое – это абсолютный покой и расслабление. Чувство защищённости и пресыщенности, что мы чувствуем дома, расслабившись в любимом кресле.

Значит, я дома.

– Второе, – продолжал Эрнест, – Это чувство абсолютного лишения, нищенства, даже депрессии!

– Ты сейчас собираешься сделать вывод!

– Именно, брат. Пограничное состояние между этими двумя состояниями…

Состояние между состояниями? Серьёзно? Сколько тебе там лет?

– Совокупность этих состояний – это когда кто-то вторгся к тебе в дом, брат.

– И что из этого следует?

– Это не он вторгается на мои угодья, брат! Это я проживаю на его земле. Вот такой вывод я сделал, просмотрев прекрасные рисунки Миши.

– Захватывающая история, друг мой! Но это значит, что рано или поздно с данным конфликтом нужно будет разобраться, – вырвалось у меня. Ведь существует «Медвежий закон»… и-и-и-и, -протянул я.– И кто-то из вас его нарушает, друг мой.

– Согласен! Выпьем за искусство!

Мы выпили, это был чарующий напиток с нотками древесины. Я не очень хорошо разбираюсь в виски. Этого достаточно, чтобы показать, что он мне понравился.

Или я хотел сказать, что запах солода и дрожжей не исчезает при брожении и особенно сильно проявлялся в этом напитке. Я ощутил следующие ароматы: злаков, жареного кофе, лакрицы, тостов, ириски, бисквита, вареных овощей, дрожжей и самого солода, разумеется.

Боже, какой ты тупой!

– Мне пора, брат, – заторопился куда-то Эрнест.

– Куда держишь путь, друг мой?

– У меня сегодня встреча! Так было написано на дереве.

– Что написано?

– «У тебя сегодня встреча» – вот посмотри.– Он протянул мне ещё одну фотографию, где было изображено дерево, на котором была нацарапана эта фраза.– А это тебе! – он протянул мне конверт с надписью «Это тебе!»

Я взял конверт, положил в карман халата, мы встали с кресел, Эрнест очень долго и крепко жал мне руку и желал всего самого хорошего. Я его проводил из зала по длинному коридору прямиком к двери, там он снял шляпу, так я выяснил, что он всё это время был в шляпе, поклонился мне и ушёл в сумрак улицы, поливаемый дождём и освещённый одним единственным фонарём, стоящим у меня во дворе.

Я закрыл дверь на три замка, потянулся и направился в спальню, находящуюся на втором этаже моего небольшого, но внушительного дома.

Внушительный дом – это когда внутри он больше, чем выглядит снаружи. Я лёг на кровать, предварительно раздевшись, потянулся и зевнул. Перед глазами возникла хмельная пелена, я достал конверт из кармана, висящего рядом халата, посмотрел на него и решил пока не читать, ведь утро вечера мудреннее!

Мудренее, идиот.

Что там написано?

Если есть в жизни смысл,

то в нём не хватает какого-то смысла…

Я шёл между очень близко стоящих друг от друга домов. Солнце устало обжигало тротуар у меня под ногами. Ветер поднимал небольшие клубы пыли, из-за которой казалось, что воздух очень плотный и тяжёлый.