Пошли последние кадры. Вот мутные капли спермы брызнули прямо на экран и медленно потекли вниз. Все. Титров, конечно же, нет. Такие фильмы делают по специальным заказам. Или продают за границу – там много любителей «нового русского кино».

Несколько секунд по экрану бегали серые полосы, а потом вновь появилось изображение. Наталья, дочка… Тесная комнатка, на полу матрас, смятое одеяло. Стены пустые, крашеные в какой-то неопределенный зеленовато-коричневый цвет. Окно забрано решеткой. И Наталья… Она сидела в своем желтом платье на стуле и смотрела в окно.

– Как видите, Петр Григорьевич, ваша дочка цела и невредима. – Голос был тот же, что и при телефонном звонке – насмешливый, ироничный. – Трехразовое питание, душ, вечером – телевизор. Мы же не звери… Обстоятельства вынуждают нас поступать таким образом… А обстоятельства, Петр Григорьевич, таковы…

Наталья подняла с подоконника пачку сигарет, достала одну, щелкнула зажигалкой. Она глубоко, как-то судорожно, затянулась и выпустила струйку дыма. Голубые колечки ударили в оконное стекло и растеклись по нему в разные стороны.

– …Зря вы, Петр Григорьевич, не прислушались к нашей просьбе сразу, не пошли нам навстречу с самого начала…

Ирония в голосе невидимого вымогателя сменилась доверительностью. Он разговаривал с Лозовским, как с малым ребенком, который не хочет слушаться старших. И за это лишается сладкого.

Сейчас начнутся требования. Петр Григорьевич машинально взял в руки карандаш и принялся вертеть его в руках.

– …А ведь мы предупреждали, что готовы пойти на самые крайние меры…

«Мы». Он все время говорит «Мы». Это придает словам значимость, особый вес. Не «Я», а «Мы». Значит, он представляет солидную организацию, которая серьезно относится к делу и намерена во что бы то ни стало добиться своего. Шантаж… Или гибель дочери…

Лозовский вспомнил, как неделю назад к нему в банк пришел некий неизвестный, которого Лозовский окрестил «Седой», и предлагал крупную сумму и оказание различного вида услуг в обмен на уступки при оптовых закупках рекламного времени на только что созданном Свободном Телевизионном Канале «Орбита».

Лозовский был одним из инициаторов создания этого нового канала. Он потратил на реализацию этого проекта два года, считал его своим детищем, домом, семьей, где его официальный статус был последним, что интересует тех, кто в этом доме живет и работает. На студии его называли отцом-основателем. Канал «Орбита» был акционерным обществом открытого типа, в котором Лозовский был избран членом совета директоров.

В настоящее время распределение акций внутри СТК «Орбита» было таким, что он имел возможность реально определять общую политику вещания. И когда в газетах поднимался шум, что на канале «Орбита» первую скрипку играют правительственные чиновники, иностранцы или крупные корпорации, вроде «ЛУКОЙЛА», Лозовский относился к этому с усмешкой, потому что ни одно принципиальное решение не могло быть принято без его согласия.

Между прочим, тринадцать акций канала «Орбита» принадлежали мэрии Санкт-Петербурга. Это было важно для Лозовского: он опирался и тесно сотрудничал с правительством. Важно было и другое. Сегодня СТК «Орбита» смотрели около ста миллионов человек, причем девяносто процентов аудитории составляли те, что жили в провинции, от Бреста до Владивостока. Поэтому рекламное время на канале было подобно курочке, несущей золотые яйца.

Лозовский знал о трагедии, случившейся на канале ОРТ с Владиславом Листьевым. Одно время там увлеклись оптовыми закупками рекламного времени. Тут же в систему проникли криминальные группы.