Тогда в первый раз она встретилась с новой для неё религией, и ей совершенно не понравилось, что из-за прихоти родителей страдали маленькие дети. В её религии никому ничего не отрезали. Она ходила в воскресную школу в центр досугового творчества школьников, где с девочками и мальчиками разных возрастов они читали короткие рассказы из маленькой детской «Библии» с красивыми цветными иллюстрациями, пели в хоре, готовили своими руками подарки к праздникам для родителей и в конце занятий рассаживались за столом для чаепития. Ей нравились рассказы из маленькой книги, разные люди, живущие в пустынях на экзотическом Синайском полуострове, постоянно совершали плохие поступки, предавали кого-то из близких, воровали или убивали, но их всех старались справедливо и жестоко наказать, чтобы другим неповадно было. Ещё больше её привлекало хоровое пение, поэтому она с удовольствием вставала рано утром каждое воскресенье и, пропустив очередные серии «Дисней», шла на занятия в воскресную школу. Позже родителям кто-то объяснил, что обучение организовала известная протестантская группа, чуть ли не секта, которая не разрешает посещать обычные церкви и молиться на православные иконы. Они немедленно запретили дочери ходить на занятия, перевели в обычные хор, который занимался в местном Доме Культуры, но позволили оставить дома синюю «Библию», которую она продолжала перечитывать уже самостоятельно.

Сёстры оставались её лучшими подругами до конца школы. Садагат была прямолинейная, порой агрессивная и задиристая, она была смуглая, небольшого роста, по-мальчишечьи коренастая, с резкой и быстрой походкой. Гюнай, наоборот, мечтательная, меланхоличная, слегка медлительная и плавная, с округлыми женственными бёдрами и нежной белой кожей, она словно была создана быть мягкой семейной кошечкой, домохозяйкой и обходительной женой. У них троих никогда не было парней или ухажёров, хотя Гюнай всегда была тайно влюблена в одного из старшеклассников, а Садагат – в поп-звезду, солиста одного из популярных в те годы американских бойз-бендов, Таркана, Баскова и ещё кого-то. Однажды сёстры рассказали ей, что у них очень строгие семейные правила, они должны будут выйти замуж за мужчин одного с ними вероисповедания и национальности, скорее всего, за сыновей каких-то папиных друзей, живущих в Москве или Питере, другого, увы, не дано. Вот, и практичная Садагат, предпочла не влюбляться в реального мальчика, а Гюнай вздыхала тайно, не позволя себе никакой романтики, чтобы не опорочить себя перед папой и своим будущим. А что же она – ей просто не были интересны ни одноклассники, ни старшеклассники, ни черноглазый Таркан, она была влюблена в ведущего на радио, у которого была ночная авторская передача, и в течение часа он, таинственным сексуальным голосом, приоткрывал радиоокно в мир иностранного андеграунда.

После последнего звонка они разъехались поступать в университеты, и больше с сёстрами они никогда не виделись. Она слышала краем уха, что те поступали в медицинский, но так и не узнала в какой, и поступили ли, где жили и за кого вышли замуж. Она не нашла ни единого, ни малейшего следа обоих в социальных сетях и благополучно забыла и отпустила их.

Это был очень тёплый, тихий и солнечный четверг. Здесь, вообще, солнце светило большую часть года. Рельеф был гористый, но равномерный, слишком высоких пиков, осыпающих зимой снегом удивлённых местных жителей, а летом силой сдерживающих грозовые тучи с материка, не было. Лето было продолжительным и сухим примерно сто пятьдесят дней без небесной воды, зима и межсезонье – мягкие и тёплые, солнечные дни сменялись яростными грозами, после которых снова наступали яркие дни, когда с утра море было глубокого пронзительно-синего цвета, а в воздухе пахло прелой листвой и свежими желудями.