– Этот остров вовсе не дикий, а обжитой. Местное население – не дикари, а нормальные люди, ушедшие от суеты городов. Нам надо понять, насколько мы готовы к тому, чтобы навсегда остаться на Звон-острове, – сказал Павел.

– Ты ещё думаешь вернуться в город? – расстроилась Фотиния.

– Если когда-нибудь такое и случится, я обязательно возьму тебя с собой, – пообещал Павел.

– Я никуда со Звон-острова не уеду, – нахмурившись, сказала Фотиния.

Проходя мимо храма, они заглянули в приоткрытую калитку. На двери храма висел замок. Отца Савелия и звонаря Серёжи нигде не было видно.

– Красивый здесь храм. Великолепная архитектура – древний византийский стиль, – отметил Олег.

– А какие тут колокола! Знаешь, как они звонят! – восторженно произнёс Павел.

Они преодолели овраг и, перевалив через холм, ступили на мост, переброшенный через узкий залив. Олег остановился и, достав из-за пазухи фотоаппарат, принялся делать снимки.

– Ты для своего журнала делаешь снимки? Неужели ты снова грезишь о надоевшей работе? Ведь ты мечтал уйти из редакции. Эти снимки не надо публиковать. Нельзя привлекать туристов на Звон-остров, – сказал Павел.

– Я машинально. Привычка. Как вижу красивый пейзаж, так рука сама тянется к фотоаппарату. Не переживай, эти снимки я делаю для себя, – уверил друга Олег.

За мостом начинался пологий подъём, преодолев который, путники вышли на равнину. Впереди лежали поля, но которых колосились злаки: пшеница, рожь и овёс.

– Что это за высокий холм, который виднеется за перелеском? – спросил Олег.

– Это Медная гора. Она находится у самого берега озера, – ответила Фотиния.

Они пошли по тропинке, протоптанной среди высокой травы.

– Как много пчёл летает над цветами! – отметил Олег.

– Обрати внимание: местные пчёлы миролюбивые и трудолюбивые, – сказал Павел.

– Вам так нравятся пчёлы? – удивилась Фотиния.

– Да как же они могут не нравиться? Ведь на этом острове здоровые пчёлы, – весело произнёс Олег.

– Это мы с тобой радуемся здоровым пчёлам, которые не нападают на людей. Для местных жителей перелетающие от цветка к цветку пчёлы – в порядке вещей. Фотиния представить не может, что происходит с пчёлами во всём мире, – сказал Павел.

Стало жарко. Одежда на Павле давно высохла, и теперь он изнемогал от жары, усталости и вновь появившейся Боли, которая снова начала его терзать. В такие мгновения Павел становился полностью зависимым от Боли. Он ощущал Боль, словно она была живым безжалостным существом. Павел крепился и старался не показывать спутникам, как он страдает. Олег устал. Он шёл, отдуваясь и вытирая капельки пота, выступившие на его сверкающей на солнце лысине. Только Фотиния, казалось, не чувствовала усталости. Она шла легко и быстро.

– Когда же мы доберёмся до пасеки? – измученный дорогой, зноем и Болью, спросил Павел.

– Скоро. За перелеском будет пасека, – ответила Фотиния.

Тропка привела их в липовую рощу, воздух в которой был насыщен тягучим приторным ароматом. Пчёлы с настойчивым гулом кружились над невзрачными душистыми цветками липы и собирали нектар.

Выйдя из рощи, они увидели пасеку. Ульи стояли в несколько рядов. Пчёлы вились возле летков и с гулом носились по плотному душистому, словно настоянному на мёде, горячему воздуху. Чуть в стороне, на опушке рощи, стояла изба.

– Дядя Родион, вы дома? – подойдя к избушке, спросила Фотиния, и постучала в закрытую дверь.

Дверь со скрипом отворилась, и к гостям вышел пасечник.

– Добрый день, дядя Родион! – поздоровалась Фотиния.

– Здравствуй красавица! Здравствуйте, гости дорогие! – пробасил Родион.

– Привет! – сказал Олег.

– В каком это смысле: «привет»? Тебя вежливо здороваться не учили? – спросил Родион.