Мая не было весь день, который я провела в диком напряжении. Мне казалось, что он вот-вот должен прийти, а потому я должна держать наготове особое выражение лица. Эдакое устало-безразличное. Будто бы мне нет никакого дела до него и до того, когда он вернется, поскольку у меня масса собственных забот. На самом деле забот у меня не было. А дело до него почему-то было! И с какой такой стати? Наверно, просто невозможно не волноваться за постояльца… Мало ли… что-нибудь с ним случится, и выйдет, что я его видела последней… Полиция… то да се… допросы… алиби… Как в том детективе, которым я так увлеклась вчера вечером. Этот Май вполне может оказаться каким-нибудь беглым… алиментщиком… И это в лучшем случае… А в худшем? А в худшем… как тот маньяк… из детектива… который… Фу! Об этом лучше не думать! Лучше сварить какой-нибудь супешник! Май придет, а тут горячий обед! А он ему нужен? Если Май на озере, то, может быть, там себе уху варит… Да и вообще… Если бы его не было, разве стала бы я варить себе суп? Да ни за что! Хватит с меня семейной кулинарной обязаловки! Когда я одна на даче, никогда себе ничего не варю, кроме Катерининой картошки. Тогда, пожалуй, стоит ее почистить. Но, может быть, попозже? А почему попозже? Ну… чтобы, когда Май придет… Фу-ты! Да что же это такое! Мне нет дела до этого Мая! Когда захочу есть, тогда и почищу картошку! А сколько? Только для себя или…

До самого вечернего прихода постояльца я так и прометалась по дому, путаясь в противоречивых мыслях и соображениях. За какое бы дело ни принималась, все валилось из рук. Начала разбирать антресоль, но потом с отвращением запихала все обратно в еще большем беспорядке. Попыталась позагорать на раскладушке, но очень скоро мне стало жарко. Долго размышляла, не пойти ли мне окунуться на озеро, даже начала собирать пляжную сумку, но так до конца и не собралась. Книга не читалась, телевизор не смотрелся, плеер не слушался. Тюль, который решила простирнуть, замочила в тазу, да так и оставила. Картошки не почистила, не сварила и ничего не ела. Так себя измучила, что аппетит пропал напрочь. Май пришел, когда я меньше всего его ждала. Впрочем, я ведь весь день себя уговаривала, что мне нет до него никакого дела. Для убедительности я даже закрутила волосы на затылке в пенсионерский бублик, хотя знала, что такая прическа мне совсем не идет. Меня украшает, когда волосы со всех сторон набегают на лицо, скрывая таким образом некоторую его угловатость. И старая красная, здорово растянутая футболка меня уродовала, но я специально ее натянула. Пусть постоялец знает: мне все равно, что он обо мне подумает! Когда я, неприлично раскорячась, вытаскивала из-под крыльца старый веник, чтобы подмести дорожку к дому, услышала уже знакомый голос:

– Вам помочь?

Вынырнув из-под крыльца со здорово полысевшим веником в руках, я смогла только отрицательно помотать головой.

– У вас тут просто рай для рыбаков! – сказал он, показывая мне связку рыбы. – Поглядите, каких красавцев я вам принес! Узнаете?

– В каком смысле? – промямлила я.

– Ах да! – Он улыбнулся. – Женщины редко понимают толк в рыбе. Тут у меня самые отборные! Окуни! Экие полосатые красавцы! А блеск какой! Говорят, у вас можно даже щуку поймать! Но мне пока не довелось… Вы когда-нибудь ели фаршированную щуку?

Я опять лишь помотала головой.

– А котлеты из щуки?

– Нет, – наконец смогла произнести я, посчитав, что мотать головой дальше неприлично.

– Ну… это, конечно, изыски… Но вот классную уху я могу вам сварить, хотите? В дополнение к плате за проживание?

Я, почувствовав наконец смертельный голод, в очередной раз мотнула головой – на этот раз уже утвердительно.