Во время занятия Алекс мог резко огорошить вопросом из серии:

– Ты хочешь жить?

– Ты счастлив?

– Кто в тебе сейчас стесняется?

– Тебя можно любить?

– Что для тебя жизнь?

Понятно, что все терялись, и начиналось собирание себя истинных по крупицам, по частичкам, где-то со слезами, с неожиданными открытиями, с такими инсайтами, что, блин, да ладно, это реально я такая вот? Мы узнавали про наши тонкие тела, поля, интуицию, память прошлых воплощений. Смотрели своих внутренних детей, долюбливали их и в играх возвращались обратно к себе настоящим, к тем, кто не скован по рукам и ногам социумом и его тупыми правилами, при которых плохо, когда выделяешься, ржёшь слишком громко, напеваешь, если настроение чудесное, говоришь то, что думаешь, дурачишься, как будто никто не видит.

– В Играх вы открываетесь по-настоящему. Тут нет времени в спокойной обстановке обдумать ответ и изобразить нужную, шаблонную эмоцию, здесь всё быстро, обстоятельства меняются молниеносно, поэтому вы вынуждены действовать без раздумий, по чуйке, по интуиции. Очень интересно наблюдать за человеками в игре. Один ходит всегда овечка овечкой, а тут такого волчару выдаёт, что ого-го. И наоборот, кто громче всех хорохорится, тише воды в игре, лишь бы не заметили. Вот так вот легко и познаётся ближний, поэтому наши предки много играли, узнавая друг друга, находя себе пару. Представляете, на большие праздники игрища длились по девять дней. Вы вон сегодня двадцать минут побегали и умерли дружно с одышкой. Девять дней, товарищи! И стар, и млад, все отпускали себя после трудов праведных, полевых работ, и физкультура на полную катушку продолжалась уже в играх.

Надо сказать, что мы в момент этого пояснения сидели-лежали на песке поляны, все сырые, как…после непрерывного бега, прыга, ора, ржача, забывания правил, которые с непривычки в голове перепутались нафиг. Но каааайф! Зато по всему телу разливается сама жизнь, оно совершенно свободно от «взрослости», лёгкое, практически невесомое. Ноги гудят, улыбка с лица не сходит. Передружились резко все, пока гоняли в «мигалки», кошки-мышки, золотые ворота… Стеснение? Неа, не слышала. Счастье? Ага, оно. Задорное, солнечное, моё. И мне его дарит он. Я поднимаюсь с песка, подлетаю к Алексу, глаза горят:

– Ты представляешь вообще, ЧТО ты придумал и воплотил здесь, Алекс? Ты не представляешь! Ты даришь нам нас. Будто пробуждаешь. Эта лёгкость внутри, состояние счастья не от денег, очередной шмотки или загулов по клубам, а от живого во всех смыслах общения. Мы же, блин, потеряли всё это там, выйдя из детского возраста, а ты возвращаешь доиграть, вспомнить, но на совершенно другом уровне.

Я держу его за руки и говорю, говорю, и мне фиолетово, кто там что подумает. Я хочу поделиться и делаю это. Мне не страшно, не стыдно. Напротив, я вдруг с кристальной ясностью понимаю, что кто-то, может, хотел бы так же, но…их сдерживают миллионы «но». И я вижу, что он понимает меня и не надо объяснять, что именно со мной происходит. Глаза говорят обо всём.

Зараза, так поцеловать его хочу! С усилием отвожу взгляд в сторону и отхожу. Надо пойти проветриться что ли уже. Шагаю вдоль воды, ступаю по самой кромке и вспоминаю сегодняшнюю ночь, его объятия, дыхание и лёгкое касание губ. Боги Светлые, как же будоражит! Подойти бы и сказать:

– Алекс, понимаешь, тут такая ситуация: я тебя люблю чуть больше, чем охренеть как сильно, давай срочно будем вместе навсегда, потому что я откуда-то знаю и данные абсолютно точные, что так уже было раньше. И раз уж нас встретили в этом воплощении, значит, сие неизбежно. Так не будем же избегать и длить эту прелюдию, а перейдём сразу к вкусному.