А это добило окончательно. Я подавилась кофе и чуть не забрызгала им и скатерть, и белый свитер Дани, и все вокруг.

Даня дернулся мне помогать, но я махнула рукой.

Сказать, что у него плохие отношения с отцом – это вежливо приукрасить. Они отвратительные.

– Когда ты его видел в последний раз? – спросила я.

– Когда тут жил. Даже не помню. Я после тренировки пришел домой, мы, как обычно, поссорились, и он забрал ключи. Больше я туда не возвращался.

Даня отвел взгляд к окну. За ним по вечерней, но светлой от фонарей и подсвеченного ими белого снега улице торопливо шагали прохожие. Кто-то смеялся, кто-то прятал лицо за шарфом, все спешили – за неделю до Нового года нужно многое успеть. Никому не хочется тащить с собой в наступающий год груз нерешенных задач. Все мечтают обновить свою историю, и начать следующую главу жизни с первой страницы.

Дане для этого нужно вернуться в детство, из которого он так рано сбежал с полупустым рюкзаком за спиной.

Я протянула руку через стол и накрыла его ладонь.

– Все будет хорошо, Дань. Ты справишься.

Он повернул ко мне голову, мельком улыбнулся, и я поняла, что у него ко мне есть какая-то просьба.

– А ты можешь сходить к отцу со мной? – спросил Литвинов. – А то боюсь, что возвращение блудного сына в отчий дом закончится дракой.

– Чисто теоретически – да, – замялась я. – Если твою невесту не смутит, что я буду с вами.

Даниил мотнул головой и лихорадочно засуетился.

– Аня приезжает только послезавтра, и знакомить ее с отцом я буду в ресторане. Домой не поведу ни за что на свете. Место должно быть многолюдным и не удобным для убийства. Я и сам думал встретиться с ним где-нибудь вне дома, но отец и его жена уже давно не берут трубку, когда я звоню. Так что мне придется пойти к ним…

– Если хочешь, я могу одолжить тебе телефон, – предложила я скорее в шутку.

Но Даня принял ее всерьез и отказался.

– Не хватало, чтобы отец при Ане начал вытворять какую-нибудь дичь, психовать и орать. Надо встретиться с ним лично и хотя бы примерно оценить масштабы будущей катастрофы. Чтобы знать, к чему готовить себя и Аню.

Меня тронуло то, как Даня беспокоится о своей невесте. Видимо, он действительно по-настоящему полюбил.

– Без проблем, Дань, – сказала я, улыбнувшись. – Я пойду с тобой.

Четырнадцать лет назад

Я сидела в раздевалке и плакала. Все казалось потерянным. Мир сошел со своей орбиты и крутился совсем в другую сторону, разрушая все мои мечты и надежды.

Медленно открылась дверь в неуютную раздевалку чужого спортивного комплекса. Я замерла.

В щель просунулась темноволосая прилизанная голова Дани.

Я никак не могла привыкнуть, что на соревнования ему так укладывают его волнистые, мягкие, непослушные волосы.

Как-то, в день, когда Даня очень сильно поругался с отцом, он пришел делать уроки к нам. Полистал один учебник, второй, открыл тетрадь, но, ничего не написав, закрыл ее. В итоге убрал все в рюкзак и предложил посмотреть мультик.

Мама была на работе, иначе бы не дала нам раньше времени включить телевизор. Я села на диван, а Даня прилег рядом, положив голову мне на колени. Я гладила его, мои пальцы легко пробирались через шелковистые волосы.

– Это женская раздевалка, – шмыгнув носом, сказала я.

Даня лишь усмехнулся и вошел в комнату.

В обтягивающем танцевальном костюме его еще нескладная детская фигура смотрелась слишком тонкой и чересчур гибкой, как будто костей у него нет совсем. Казалось, если постараться, его можно завязать в узел.

– Чего ревешь? – спросил Даня и присел на скамейку рядом со мной. – Второе место – это не провал.

– Но и не победа, – вымолвила я и снова заревела.