– Чарльз, стой! Как-то глупо, в библиотеке, мы же взрослые люди. – Сказала Мэри, глядя на Чарльза зовущим взглядом.

– Ты права, – в глазах Чарльза была такая же страсть, – идем наверх. Они поднялись в комнату Чарльза.

Тем временем в беседке Шарлотта подробно рассказывала о личных впечатлениях от поездки. О том, как здорово там будут жить Мэри и Чарльз.

– А у тебя какие планы? – Спросила Фрэнсис, – чем планируешь в дальнейшем заниматься?

– Я думаю поступать в академию искусств. Хочу стать актрисой.

– Какая чудесная идея! – Оживилась Анна, – кстати, Фрэнни не хочешь взглянуть на свой подарок? Девочки привезли его для тебя из Парижа.

Фрэнсис распаковала коробочку, которую ей дала Мэри. Внутри лежала брошь в виде цветка, с большим количеством лепестков, инкрустированных россыпью красных камешков.

– Какая симпатичная роза, – подчеркнула Анна.

– Мэри сказала, что эта брошь в виде какого-то редкого цветка и что, только Фрэнсис поймет. – Сказала Шарлотта.

– Это Миддлемист, – сказала Фрэнсис, – он родом из Китая. Там его почти уничтожили. Благо его вовремя привезли в Великобританию. Теперь есть шанс на его сохранение. Очень необычное украшение. Спасибо. Фрэнсис обняла Шарлотту.

В спальне Чарльза влюбленные лежали в обнимку. Мэри медленно водила указательным пальцем по груди Чарльза. Затем она поцеловала его в район солнечного сцепления и посмотрела с улыбкой в его глаза. Он провел рукой по ее волосам.

– О чем ты думаешь? – Спросил он.

– О том, как сильно люблю тебя. О том, что хочу поскорее начать жить вместе, а ещё о том, что нужно сделать, чтобы это мгновение замерло.

Они вместе улыбнулись.

– Наверное, нам нужно идти, – сказала Мэри и поцеловала Чарльза в губы.

Через десять минут они уже подходили к беседке.

– Как чтение? – Спросила Фрэнсис.

Анна, еле сдержала смех, опустив голову.

– Весьма познавательно, – с такой же улыбкой ответил Чарльз.

– Я думаю нам пора, – сказала Мэри, – миссис Оулдридж, большое спасибо за прием.

– О, милая. Это вам спасибо за визит и за подарки!

Мэри и Шарлотта попрощались со всеми и покинули дом семьи Оулдридж.

В гостиной своего дома Рихард играл на пианино произведение Людвига Бэтховена «К Элизе». В его мыслях была Мэри. Она частенько посещала его воспоминания, он даже уже начал злиться на себя. Укоряя за то, что позволяет мальчишескому поведению одерживать верх над рассудком. Отец Рихарда спускался по лестнице, в тот момент, когда услышал игру сына. Он остановился, чтобы послушать и только после того, как сын окончил игру, заявил о своем присутствии.

– Прекрасное исполнение! Давно ты не садился за инструмент! Это твоя поездка тебя так одухотворила?

– В некотором роде да. Там совсем другая жизнь. Даже не привычно, никто целую неделю не выкрикивал: «Хайль, Гитлер!». Никакой свастики, мы смотрели фильмы, которые вряд ли покажут в Германии. При этом у них шла опера Вагнера, ты можешь себе представить? – Рихард это произнес с заметной иронией в голосе, – там люди живут своей жизнью. Если по улице проходит еврей, на него никто не показывает пальцем, я их даже перестал замечать за неделю пребывания в Париже. Французы не мнят себя потомками богов и при этом счастливы. Странно, что мы так не можем.

– Ну здесь нет ничего странного. Не забывай Франция процветает на грунте колоний. Их правительство не очень-то заботится о справедливой оплате за ресурсы в этих государствах. И если рассматривать Францию как самостоятельное государство и тем более сравнивать с Германией, то да, ее жители безусловно выглядят состоятельнее нас. Но как только ты прибавишь население колоний, то вот тут картинка преобразиться. Ты увидишь реальную ситуацию. В Германии такого классового разрыва нет. Плюс ко всему сказанному, не забывай про долги, оставленные войной, которые, будет выплачивать еще не одно поколение немцев. Ты, безусловно, всё понимаешь, я очень рад, что ты хорошо провел эти дни, но мне, конечно не нужно напоминать о том, чтобы ты не комментировал на людях подобные вещи. Для блага всей семьи, разумеется.