– А? – Он с трудом открыл глаза. – А будильник звонил?

Тут до нее дошло, что звонит не будильник, а телефон, и все же надо подойти.

– Да! – крикнула она. – Слушаю!

В ответ женский ледяной голос проговорил, что Карасевой О. Н. надлежит сегодня в двенадцать ноль-ноль явиться по адресу такому-то для дачи свидетельских показаний. Повестка доставлена, лежит в ее почтовом ящике.

– Быстро как успели!.. – только и сказала Оксана.

– А что ты думаешь? – муж стоял рядом. – Это же не шутка – такой случай. Да еще и Туманов погиб!

– Туманов? Ах да, конечно, Туманов... – рассеянно пробормотала Оксана и проскочила в ванную раньше мужа. За это он съел остатки пирога с капустой, ей ничего не оставил.

Он всегда так, как маленький...

Перед уходом она хватилась телефона, он по-прежнему был как мертвый. Оксана постояла, мучительно вспоминая пин-код. Все точно, она не могла перепутать. Тщательно нажимая кнопки, ввела цифры. Опять облом! Код неверный! Все, телефон заблокировался. Нет, все же он сломался. Нужно идти в сервис.

Прапорщик за деревянным барьером смотрел футбол по телевизору. Оторвавшись от экрана, недовольно взглянул на Оксану, спросил:

– К кому?

– К майору Супникову! – Оксана положила перед прапорщиком повестку. Он с сомнением на лице разгладил бумажку, внимательно прочел, поднял глаза.

– Не к Супникову, а к Ступникову! Это двадцать восьмой кабинет, второй этаж!

– Там неразборчиво... – пробормотала Оксана, но прапорщик на нее уже не смотрел – перед воротами назревала критическая ситуация.

Оксана поднялась на второй этаж, нашла нужную дверь, постучала. Из-за двери донесся какой-то нечленораздельный выкрик, который она решила считать приглашением.

Двадцать восьмой кабинет оказался маленькой захламленной комнатой, в которой имелись два заваленных бумагами письменных стола, несколько несгораемых шкафов, несколько хлипких стульев и табуреток, большое разлапистое растение в деревянной кадке и множество более мелких и незначительных предметов, включая самого хозяина кабинета.

За одним из письменных столов сидел долговязый мужчина лет сорока с красными оттопыренными ушами и непослушно торчащими во все стороны волосами цвета «перец с солью».

– Фамилия! – прогремел мужчина, пристально разглядывая Оксану.

– Моя? – переспросила она в растерянности.

– Нет, Пушкина! – Мужчина безуспешно пригладил волосы ладонью. – Конечно, ваша! Свою фамилию я пока что помню!

– Моя фамилия Карасева, – сообщила наконец Оксана. – Меня вызвали к майору Суп... извините, Ступникову. Это вы?

– Допустим! – Майор привстал, показал ей на свободный стул и что-то размашисто черкнул в раскрытом блокноте. – Присаживайтесь, гражданка Карасева! И расскажите мне подробно обо всем, что вы делали во время... происшествия.

– Я вообще-то все уже рассказала там, на месте... – протянула Оксана неуверенно.

– Там – это одно дело, а здесь – другое. Вы могли что-то вспомнить, как говорится, утро вечера мудренее. Короче, расскажите все еще раз! Происшествие, сами понимаете, трагическое, с человеческими жертвами, и мы должны во всем разобраться.

– Ну, значит, я пришла в свое купе, устроилась... познакомилась с соседкой...

Она вспомнила Валентину и почувствовала укол сострадания. Был человек – и нет его...

– Так, значит, познакомились, – напомнил ей майор о своем существовании. – Что дальше?

– А дальше... дальше я пошла в вагон-ресторан. У меня была там назначена встреча...

– Фамилия! – прервал ее майор.

– Чья? – испуганно переспросила Оксана.

– Ну, не моя же!

– Карасева... – Оксана захлопала глазами.

– Ну, до чего же эти штатские бестолковые! – проговорил майор, обращаясь к полуоткрытому несгораемому шкафу. – Гражданка, вы мне свою фамилию уже назвали, и я ее в протоколе зафиксировал! Зачем вы мне ее повторно называете?