– Говори как есть, я постараюсь понять.

– Ладно, – кивнула Вероника и все-таки постаралась тщательно подбирать слова. – Эта формула – энергетический код земли, или если точнее – ее энергетическая наполняемость. Выявление всех неизвестных и приведение к общему знаменателю даст необъятные возможности в области молекулярной и ядерной физики.

– То есть еще одна бомба?

– Нет, бери круче. Это основание и питание всех жизненных систем Земли. Итогом такой работы может стать переворот во всех без исключения науках и, конечно, в человеческом сознании.

– Ну и…

– Алик погиб. Его расчеты хранились у меня. Я отнесла их в свой отдел в НИИ, там сначала схватились, но буквально накануне случая с Лизой, тему закрыли. Именно об этом мы с ней и говорили в нашу последнюю встречу.

– А блокнот тут какую роль играет?

– Ты не перебивай, ладно? – Вероника сделала глоток кофе и поморщилась. – Холодный совсем. Еще сварить?

– Нет. Хорошо бы что-то покрепче.

– Ага, у Марии Константиновны всегда в запасе были и вина, и коньяки. Тут же такие светила раньше собирались, гости со всего мира. Если Лиза сохранила эту традицию, то… – и она открыла нижнюю дверцу кухонного буфета. – Нашла! Ого! Здесь и виски, и коньяк, и ликер… Ты что будешь?

– Коньяк, грамм пятьдесят, – сказал Антонов.

– Я, пожалуй, тоже с тобой выпью, – Вероника достала фужеры и наполнила на четверть.

Тост не предполагался, поэтому они молча сделали по глотку и продолжили разговор.

– Теперь про блокнот. Я сама не все поняла, поэтому раз уж тебе рассказываю, может быть, ты поможешь разобраться… Лиза, когда я про эту формулу упомянула, как-то странно на меня посмотрела. Я подумала, что ей неприятно было услышать, что Алик у меня свои записи оставил. Тогда еще подумала, что главный разговор впереди, успею подготовиться, чтобы все объяснить. У нас ведь друг от друга не было секретов.

– А почему он именно тебе оставил свои записи, а не Лизе? Она все-таки дочь академика.

– Ну, здесь это никакой роли не играет. Алик мне доверял больше, вот и все.

– У тебя с ним был роман?

– Вот еще! – фыркнула Вероника. – Не до этого было. Нас же готовили для прорыва науки, какие романы!

Антонов продолжал смотреть на нее с недоверием. «Ей сейчас двадцать семь, Олега нет два года, значит, тогда ей было двадцать пять, минус год-два…, – прикидывал он, – и у него не было романа с такой красивой девушкой? Или кокетничает, или не хочет признаваться», решил Антонов.

– Ладно, оставим эту тему. Что дальше было?

– А дальше мы с Лизой расстались у подъезда, ну и все, как у тебя в протоколе написано. Но не в этом суть. Как раз перед тем, как бросили в окно камень, я нашла на полке у Лизы блокнот. Там разработка этой же формулы. Меня как током прошибло. Значит, она тоже работала над расчетами. Но тогда почему мне ничего не говорила? Я хранила тайну Алика, а она?! – Вероника выпила еще глоток коньяка, чтобы немного успокоиться.

– Давай сейчас не про Лизу. Важнее другое. Почему ты считаешь, что охотятся именно за этим блокнотом?

– Ты, кажется, так и не понял значение этой формулы… Антонов, она может перевернуть мир!

– Ну да, просто «Гиперболоид инженера Гарина» какой-то, – усмехнулся следователь.

– Ладно. Допустим, я нагнетаю. Но тогда зачем бросили камень, зачем меня пытались усыпить? Можешь дать толковое объяснение?

– Допустим, я знаю, зачем бросили камень, и это никак не связано с блокнотом.

– Тогда зачем?

– Чтобы ты испугалась, позвонила следователю и попросила срочно приехать.

– И кто же бросил этот булыжник?

– Я, – сказал Антонов и выпил залпом оставшийся коньяк.