Ведь, кажется, этот раздражающий меня индеец знает, что делает.

Идет Мэкхья размеренно и четко, мягко ступая по земле, напоминая льва перед прыжком. Он будто всеми силами пытается не попасть в ловушку, каждый раз чуть ли не с математической точностью высчитывая свой следующий шаг.

Перспектива лететь в яму со скоростью света совсем не радует, поэтому призвав на помощь все гены, отвечающие за грацию, коих во мне мало, я следую буквально по пятам.

Каждый раз переступая с ноги на ногу я жмурюсь от томящего предчувствия, что вот-вот либо погрязну в болоте по шею, либо разобьюсь в лепешку.

Но моим мрачным мыслям не суждено сбыться, так как мы внезапно вышли на крутой склон.

Наученный горьким опытом Мэкхья предусмотрительно выставил руку позади себя, этим нехитрым знаком давая понять, чтобы я остановилась и не столкнула его вниз.

Я нетерпеливо выглядываю из-за его плеча и буквально теряю дар речи.

Невероятно красивая картина открывается взору. Склон ведет к берегу озера, вода в котором, несмотря на промёрзлую погоду, манит к себе своим спокойствием.

Ее поверхность красивая и гладкая, только лишь ветер пускает временами легкую рябь.

– Нам нужно добраться к озеру прежде, чем мы продолжим путь.

Я вопросительно смотрю на него. На сами вопросы он редко отвечает, так что лучше буду смотреть с удивлением.

– Для того чтобы напиться перед тем, как мы пустимся в горы, – просто поясняет он.

А где же сложные ответы в индейском стиле сбивающие с толку?

Уперевшись одной ногой в начало обрыва, он галантно подает мне руку, словно приглашая на танец.

– Склон очень крутой, ступив, сразу беги вниз. Не забудь откинуть корпус назад. Даже если оступишься, ты покатишься вниз, как с горки, и приземлишься удачно.

– А если…

– Корпус назад и ничего не бойся, к тому времени, как ты окажешься внизу, я перехвачу тебя.

Я недоверчиво встаю на скат, хмуро гляжу на него из под полуопущенных ресниц, всем видом ещё раз давая понять, что затея оставляет желать лучшего, и бегу вниз. С каждым шагом набирая скорость все больше и больше, чтобы взлететь, как птица.

Но чем ниже я спускаюсь, тем сильнее приятное чувство полёта и легкости сменяется паникой.

– Я не смогу остановиться, я плюхнусь прямо в озеро, – тараторю, ничего не видя перед собой.

Стальной хваткой индеец ловит меня буквально в двух метрах от большой воды. Потеряв равновесие, мы оба катимся по мокрому берегу.

Наскоро освободившись из его слишком крепких объятий, я замечаю, что индеец даже не пытается встать. Наоборот, раскинув руки, словно на пляж пришёл, лежит и дышит полной грудью. По какой-то неведомой причине, вся эта ситуация кажется мне до ужаса театральной.

Не выдержав, я начинаю хохотать на весь лес. Смех льется рекой, забирая напряжение и унося его далеко за темные горизонты, а потом веселым эхом снова возвращается ко мне. Забытый мною детский гогот не прекращается, пока в конце концов у меня не заколет живот. Обхватив его руками, я падаю на колени сотрясаясь от судорожных вздохов.

Мэкхья же привстает на локтях и пристально смотрит на меня.

На его лице читается недоумение.

– Ты надо мной смеёшься? – угрожающим тоном спрашивает он.

Я замираю, нерешительно подняв на него блестящие от смеха глаза. Последние искры улыбки растворяются в морщинках у уголков губ.

Наступает напряженная тишина. После чего, он с деланным прищуром широко улыбается.

На душе вдруг становится так щемяще уютно, что я, не выдержав, спрашиваю:

– Ты разве умеешь улыбаться?

– Ещё как, – демонстрируя свои белые зубы ещё шире улыбнулся он.

Я заробела. Впервые вместо настороженного, почти злого лица, вижу искреннюю улыбку. Растерявшись, я резко отворачиваюсь и нетвёрдой поступью иду к воде.