В пылу борьбы Марфа вдруг ощутила, как вихрь чего-то нового, необыкновенно нежного и одновременно жестокого, взвинтил всё её существо до такого состояния, что реальность расплылась: вместо Ванькиного озлобленного лица появилось улыбающееся лицо Потифора. Она на миг расслабилась, перестала бороться, и вся устремилась навстречу новому чувству, все выше и выше поднимавшему ее в голубое небо, озаряющегося разноцветными вспышками цветов, один краше другого. Увидев один из них, самый большой и самый красивый, Марфа потеряла сознание.

─ Ну вот. Ишь как овечка послушная стала! ─ засмеялся Ванька, застегивая штаны и видя, как Марфа начинает приходить в себя.

Медленно понимая, что только что произошло нечто страшное, ломающее всю её жизнь, она медленно поднималась, прикрывая грудь и бедра остатками одежды. Сильная боль в голове мешала сосредоточиться и всё осознать окончательно. Осталось лишь чувство, что где-то внизу было Ванькой испорчено, испоганено её естество.

Слезы текли по щекам Марфы, а губы тихо-тихо шептали. ─ Вот и усе, милый Потифор! Вот и усе, дорогой. Разве тебе нужна девькя спорченная? А усе вон ентот виноват! У-у-у, проклятушший!

Жаль, что Ванька не видел эти глаза. Он не стал бы беззаботно раскуривать козью ножку.

Меж тем Марфа вовсе не собиралась это прощать своему обидчику. Удар ногой в промежность переломил Ваньку пополам: он охнул и согнулся. Как под руку ей попалась толстая палка, Марфа потом никак не могла вспомнить. Сильнейший удар палкой по Ванькиной шее довершил её месть: тот охнул и уткнулся в траву лицом без движения.

Марфа плюнула в его сторону со словами. ─ Штоб ты сдох!

И, отбросив далеко в сторону своё оружие, повернулась и пошла, шатаясь, домой. Лишь один раз она повернулась, посмотрела на неподвижное тело своего врага и зло сказала. – Сволочь, так тебе и надо! А я ещё тебя любила.

Она шла и ничего не видела. Сильная дрожь колотила тело так, что зуб не попадал на зуб. Но и этого Марфа не замечала. Один единственный вопрос, возникший в её мозгу сразу же, как только она выбралась из оврага, бился, толкался и будоражил весь мозг, не находя ответа. ─ За что? За что так со мной?

Слезы, заливавшие лицо, просто сбрасывались машинально на землю и не замечались. А ответа все не было и не было.

Так, не заметив по ходу свою Поганку, она пришла к Хопру. На душе было непривычно пусто. Слезы перестали душить. Даже страх пропал.

Казалось, сама природа ей сочувствует – хмурые тучи одна за другой застилали весь горизонт. Однако бестолковым лягушкам было всё равно, горюет Марфа или нет: они заливались своим стрекотанием без всякого умолку на разные голоса.

Пожалуй, лишь Хопер-батюшка понимал Марфу всю без остатка: разом разгладил свою поверхность так, что только редкие юные и непослушные струйки, кое-где выбившиеся на поверхность, еще радостно крутились в воронках, но тут же исчезали в глубине, застигнутые строгим взором хозяина.

Это был её затон. Здесь Марфа любила купаться. Сюда приносила свои беды и рассказывала их тихо-тихо своему другу Хопру. Однако на этот раз она даже не обратила на Хопер никакого внимания. Сразу же устремившись к большому валуну, на котором когда-то любила греться на солнышке.

Между тем, решимости такой была своя причина. И причина эта могла бы объяснить нахмуренные решительно брови, кулаки, сжатые до белых костяшек. Не снимая сарафана, она соскользнула с камня прямо в воду и погрузилась по колено.

Однако, не успела Марфа сделать и шага, как стайка мальков атаковала её пальцы, уткнувшись своими носиками в теплую шелковистую кожу – это Властелин реки решил по-своему поддержать девушку.