– Какой это красавец, – проговорил Шемдаль. – Это просто трясина такая. Жижа. Я на неё заклятие наложил, затвердеть заставил, а она в ответ взбурлила. Красавцы там тоже есть, только мы их стороной обошли, а на эту дрянь выползли. Не думал я, что она такая тяжёлая. Считай, всё болото на руках поднять… Теперь оно не скоро успокоится. Как назад пойдём – не знаю, хоть обходную тропу ищи.

– Сперва надо туда дойти, – напомнил Семир. – Кто знает, сколько ещё идти придётся.

Квеста тоже волновал этот вопрос. Сказано – идти на закат, а сколько идти? Припасов у них с собой – на две недели, а воды всего на день. Что, если больше не попадётся родника? А уж съедобного на этой стороне за два дня ничего не встретилось. А ну как к неведомому месяц дороги окажется? Околеют с голоду. Кабы знать, к чему готовиться, оно бы и ничего, а так тяжко… Хотя, ежели с другой стороны посмотреть, то, может, идти вовсе не две недели, а два дня. Вон они какие куски отмахали! Кто знает, вдруг, поднявшись на ближний увал, увидишь впереди цель – таинственное неведомое. И сразу придётся молча произносить желание. Вот только какое? Конечно, мужицкая просьба грузнее – мёда попросить или гречи… но и с художником так славно придумалось. Жалко, что Тур пропал, и Лида тоже жалко.

Олаи тем временем разогрел камень колдовской ниткой, а Шемдаль наворожил совсем тоненькую полоску охранных заклинаний – на большее сил не хватало. Поужинали всухомятку. Семир сказал, что теперь дежурить будут по двое, первую половину ночи – он с Юстином, вторую – Квест и Олаи. Никто не возражал, понимали, что магу надо набираться сил.

Засыпая, Квест размышлял, удачный сегодня выпал день или неудачный. Если считать, что Вислоух пропал вчера, то сегодняшний день не так и плох, а если сегодня, то – хуже некуда. Непонятно это было. Так Квест и уснул в недоумении.

Ночь прошла спокойно, а когда родной восток начал светлеть, Орен разбудил спящих. Собрались быстро, Шемдаль сказал, что сможет идти сам, и даже мешка своего никому не отдал.

Двинулись в путь. Конечно, за увалом ничего особого не оказалось – только заросли железных кустов, насквозь проржавевших, но всё равно колючих и рвущих одежду. С каждым шагом кусты смыкались гуще, тонкие ветки метили в глаза, растущие из-под земли шипы пробивали подошвы новых нестоптанных сапог. Потом среди непролазья обнаружилась тропа, неширокая, но показавшаяся удобней велийского тракта, однако Шемдаль не позволил идти по ней, и отряд продолжал ломиться сквозь ржавый частотал. Лишь к вечеру железное кладбище иссякло и путники вышли на чистое место, поросшее жухлой седой травой. Тут и остановились на ночлег.

Засыпая, Квест привычно раздумывал, хороший сегодня день или не очень. Никто за день не погиб, а это главное. Но прошли всего ничего – с гулькин нос, и воды отыскать не сумели – во флягах плещется на самом донышке. Если завтра день окажется столь же удачен, то о будущем можно и не загадывать. Под эти жизнерадостные мысли Квест и уснул, а проснулся от рёва, грохота и криков. На лагерь лезло что-то громадное и живое, горбом выпирающее на фоне звёздного неба. Квест метнулся в сторону, уходя с пути неведомца, и лишь потом заметил, что второпях забыл в лагере меч, ухватив лишь дорожную палку, которой весь предыдущий день обламывал хрупкие чугунные ветки.

Возвращаться было уже некуда, Квест саданул изрядно сточенным наконечником в тёмную громаду и с радостью почувствовал, что палка не отскочила и не провалилась в никуда, а глубоко вонзилась в плоть, как следует ранив врага. Чуть в стороне грохнул боевой клич Семира, которому вторили вопли Олаи. Голос Юстина звонко выкрикнул: