– Ну? – не выдерживаю.

– Я Арам, дирэктор этого кафэ, – он явно гордиться тошниловкой. – Как тэбэ звать?

– Мёд, – представляюсь и ещё раз мысленно благодарю Дину за имя.

– Мёд-джан, есть работа, но на нэдэля всэго.

– Что делать?

– Барашэк бить. Умэешь?

Фиг знает. А вот Араму об этом знать не надо. Разберусь как-нибудь.

– Умею, – вру нагло.

– Э-э-э, по-братски, Мёд-джан! – радуется армянин. – Поедэшь ко минэ в дом, жить комната бюдешь. Нэдэлю бьёшь барашэк, я тэбэ дэсять тысячь дам.

Да не вопрос!

Арам оказывается не только проницательным, но и резким. Полчаса, и я уже еду в машине с его братом куда-то за город.

Хреново, что с букетом и коленом придётся отложить на семь дней, но другого шанса заработать десятку за неделю может не подвернуться.

Чувствую себя призывником, который уходит в армию. Дождись меня, булочка!

***

Стою в раздевалке, смотрю на себя в зеркало. Одежда, в которой я занимаюсь танцами, достаточно откровенная, но не пошлая: короткие шорты, закрытая футболка и чулки – всё неизменно в чёрной гамме. Чёрный стройнит… Может, поэтому я сейчас не кажусь себе толстой? А ещё есть стрипы – туфли для танцев на высоченных каблуках и платформе. Они делают меня визуально тоньше. На первый взгляд, в стрипах даже ходить нереально, но всё дело в опыте. Месяц, и уже не чувствуешь никакого дискомфорта.

Хм… Или дело не в одежде? Фигура у меня вроде нормальная. Ладно, пора переодеваться. Время поджимает.

Я стягиваю с себя влажную после занятий одежду – устала. День получился насыщенным.

Упёрла коврик в химчистку, вернулась домой и села за договоры, которые мне скинула тётя – там жесть. Кто и зачем их составлял – непонятно, в них вообще ничего не понятно. Пришлось перекраивать. Просидела я за ноутом до вечера, а потом прибежала сюда – на стрип-пластику. Сначала оттанцевала общее занятие, а за ним индивудуалку. Сейчас приму душ и бегом в химчистку – ковёр забирать, пока она не закрылась.

– Дин, ты тут? – в раздевалку заглядывает наша преподавательница Ира.

– Ага, здесь я! – поднимаю руку над шкафчиком, чтобы меня было видно.

– Поговорить с тобой хотела, – Ира присаживается на лавочку. – Как ты смотришь на то, чтобы годик поработать в Китае?

Я?! Не думала, что мне предложат.

– У меня программы нет, – я надеваю банный халат и сажусь рядом с Ириной.

– Сделаем тебе программу. Это как раз не проблема.

Из нашей группы две девочки ездили в Китай работать на год и возвращались с хорошей суммой. Наниматели – небольшие заведения, бары или вроде того. В Китае любят экзотику – хавают всё, главное, чтобы исполняли иностранцы. В заведении по понедельникам могут танцевать «народники», по вторникам «балльники», например. Русские в такие места тоже ходят – ностальгия по родине.

– Не знаю… – выдыхаю задумчиво.

– Ты что, боишься? – Ира поднимает брови. – Дин, ты восемь месяцев занимаешься у меня и прекрасно знаешь, что я девочек абы куда не отправлю. Всё прилично – официальный договор, жильё, зарплата, – она достаёт из кармана спортивных штанов маленький блокнот и ручку, пишет цифры и показывает мне. – Это за год.

Впечатляет!

Стрип-пластика – не стриптиз. Акробатика, имитирующая эротический танец – никакого обнажения. И мы точно так же, как «народники» и «балльники», пользуемся спросом в приличных заведениях за границей, куда гости не подрочить приходят – отдохнуть нормально. Да, не опера-балет, и понятно, что на звание народных артистов мы не претендуем, но и ничего страшного в такой работе нет. Возможно, кто-то позволяет себе лишнее в поездке, но это точно – дело личное, без принуждения, рабства и прочей мути. Ире я доверяю, а видосы из Китая есть у девчонок в соцсетях – я смотрела, как и что. Только не думала, что мне предложат поехать. Я – коровка в стрипах, а тут на сцену за приличный гонорар.