– Вы хотите узнать это?

– Да. Именно. Какое твое дело во всем этом? Не стоит лезть в чужую жизнь.

– Вы меня старше всего на пять лет.

– Перестань. Ты меня путаешь.

– Вы не отвечаете на мои вопросы, почему я долен отвечать на ваши?

– Ты сам начал.

– И буду продолжать.

Я пытаюсь сдержать нарастающий гнев. Нельзя, так нельзя!

– Ты не можешь говорить мне все что тебе вздумается. Я тебе не малолетняя подружка.

– Я так не говорил.

– Я и не говорю, что говорил. Ты ведешь себя так.

– Мисс Оуэн, вы думаете, что вам удается справляться со своей жизнью и никто не видит ваших фальшивых улыбок, вашей невнимательности, ваших длинных рукавов и страха.

– Что все это значит?

О чем он говорит?

– Это значит, что я не единственный, кто это замечает. Этого не замечаете только вы. Или делаете вид, что не замечаете.

– Мы уже скоро приедем? Я не хочу продолжать этот бессмысленный разговор.

– Да, скоро. Буду ждать вас вечером после занятий на паркинге.

– Зачем это?

– Просто поговорим.

– Я не приду. У меня есть дела.

– Нет у вас никаких дел. Сегодня вторник. И мы увидимся на лекции.

– Ты бредишь, Дастин. Нам не о чем говорить. И прекрати задавать свои вопросы. Особенно, если знаешь на них ответы. И да, физическая боль помогает справиться с душевной. Как студенту с профилем психологии ты должен это знать.

Я хлопаю дверью авто. Что? Я только что хлопнула дверью? Как это могло произойти? Что случилось за одну неделю. Как могла одна неделя все изменить.

Я подавляю желание почесать еще незажившие порезы. Несколько студентов слишком пристально следили за моим внезапным появлением из машины Дастина. Воротничок поправлен, пуговицы на рукавах застегнуты.

– Ханна, как вы? – Адам бесцеремонно врывается в мое личное пространство.

– Спасибо, все замечательно.

Что он знает? Что он видел?

Его глаза рассматривают мою рубашку и длину моей юбки.

– Вы уже решили с пьесой?

– Нет еще. Я не решила. Я бы все-таки отказалась. Переутомление, стресс и эта погода. Я еще не привыкла в такому.

И снова я вру. Вру и сама себе не верю. Главное, не улыбаться. Дастин сказал, что моя фальшивая улыбка ничего не меняет. А только все портит. Я просто прекращу это делать. Просто перестану глупо улыбаться.

Волосы собраны на затылке, но несколько прядей упрямо выбиваются вперёд, нарушая мой баланс.

Вторники. Ненавистные вторники. И темно-синяя футболка на одном из рядов. Меня спасает присутствие профессора Олсена. Забиваюсь за стол и прячусь в тени. Я никуда не пойду. Никаких встреч, никаких разговоров, никакого меда. Ненавижу мед. И Эвелин его ненавидит. Ненавидела.

– Ханна, раздайте содержание лекций на следующую неделю. Жду ваших работ.

Раздаются смешки, гул, аудитория стучит по ножкам стульев, у кого-то падает ручка, шорох бумаги. Я отдергиваю пальцы. Его кожа может расплавить и сталь.

– Спасибо, мисс Оуэн.

– Всегда рада помочь, – я киваю головой. Парень в голубой рубашке рядом с Дастином смеется. Мельком я вижу, как он изображает что застегивает рубашку на последние пуговицы под горлом и шепчет, всегда рада помочь.

– Заткнись, Кайл, – голос Дастина мешает мне сосредоточиться. Меня не волнуют насмешки. Это просто глупо.

– Кайл, ты можешь продолжать. Меня это ни капли не задевает. Но если это поднимает тебе настроение, то мне тебя очень жаль.

Я что, только что, это сказала? Сказала? Я? Бог ты мой, я первый раз заговорила со студентом на тему, которая не касалась лекции по литературе. И как меня еще не убило молнией? Где моя кара? Я нарушаю все правила и бью все свои рекорды по общению. Я сказала столько слова за одну неделю, сколько не сказала за последние несколько лет.