Затем большая часть снаряжения, включая и оружие, была спрятана в дупле полого дерева и оставлена там. У Келвина упало сердце; так много надежд было связано с тем, что их вещи останутся у них под рукой!

Их несли, казалось, бесконечно долго. Через широкие поляны, занятые болотами. Между колючими суковатыми стволами деревьев, которые выглядели так, словно выросли в пустыне. Мимо огромных куч красноватого песка, иногда принимающего оранжевый цвет, цвет здешнего неба; через кустарник, растущий в зеленоватой воде и выше, подальше от участков полужидкой почвы. Болотные твари, такие как аллигаты, плескались на их пути, разевая огромные зубастые пасти и хлопая широкими хвостами по грязной воде.

– Отец, как ты думаешь, это один их этих? – спросил Келвин, кивнув головой в сторону одного из зубастых чудовищ. – Это их бог?

Мысль была сама по себе отвратительной, но ее требовалось обдумать. Аллигаты питались всякой гадостью, а эти чешуйчатые рептилии были точно такие же, только еще больше, чем у них дома, в их мире.

– Давай просто попытаемся подождать и посмотрим, что будет, сказал Джон. – И вы оба будьте настороже! Не оставляйте надежду. Может быть, как раз… – Он замолчал и выругался – лягушкоухий скинул с его груди извивающуюся оранжевую змею. Змея шипела, обнажала зубы, с которых стекал яд, и огрызалась прямо в лицо лягушкоухому, но тут же потеряла свою голову в его сомкнувшихся челюстях. Спаситель Джона прожевал ее, сплюнул, а потом приподнял все еще извивающееся тело и направил бьющую струей кровь прямо себе в широко разинутый рот.

– Великолепно, потрясающе! – сказал Кайан, используя одно из выражений, которым научил его отец. – Это хуже, чем что-либо еще, что я видел в двух мирах.

– А я в трех, – согласился Джон. – Уф! На что может быть похож их бог?

Келвин ничего не сказал. Его мутило, он пытался сделать так, чтобы его не стошнило на него самого и его носильщика. Ну и герой, снова подумал он. Ну и герой, тошнит от одного вида крови.

Лягушкоухий сдавил рукой свой такой свежий, завтрак. Теперь из поврежденных органов потекли и смешались с кровью другие соки. Желтый, коричневый, черный и смесь всего этого.

Келвин проиграл свою битву с желудком. Без всякого предупреждения его уже рвало. Содержимое желудка выплеснулось вперед, на несшего Келвина лягушкоухого. Он боялся, что существо обернется и убьет его за это или хотя бы сбросит его в болото, но оно, казалось, вообще ничего не заметило.

Много позже – ему показалось, что прошел год или два, – Келвина перестало тошнить. Ощущая ужасную слабость и головокружение, он едва замечал, что отряд начал замедлять ход. Когда он, наконец, заметил это, они окончательно остановились в зеленоватой грязи перед плоским, неподвижным, покрытым пеной озером. Большие колючие деревья росли прямо в воде, поднимаясь из пены. Островок небольших размеров поглощал оранжевые солнечные лучи и, кажется, лениво и зловеще чего-то поджидал. Каменное укрепление было расположено прямо перед островом и, огибая его с боков, исчезало вдали.

Лягушкоухие скинули свою ношу, испугав Келвина и вызвав у его отца стон опасения, затем вошли в воды озера. Сначала они шли вброд, потом поплыли, отталкиваясь мощными задними ногами. Каким-то образом лягушкоухим удавалось все время держать пленников над поверхностью воды.

«Вот где это, – подумал Келвин. – Теперь мы встретим их бога, или того, о ком они думают, как о боге». Он задрожал и почувствовал холод, хотя оранжевое солнце светило так яростно, что накатывающиеся жаркие волны напоминали ему о раскаленной печи в кухне его матери.