– Водку нельзя на лавке пить. А мы может для этого сюда и приехали, чтобы с искусством поближе познакомиться, – вторила вторая.

– А нам друзья рассказывали, что здесь такие разборки проходили, красные пиджаки девяностых отдыхают, – продолжил товарищ, не отрывающийся от селфи палки и фотографирующий себя во всех ракурсах. – Вы вообще имеете образование и знаете историю? – внезапно он обратился к Елене.

Экскурсовод в третьем поколении зарделась, откашлялась и произнесла то, чего никогда в жизни не говорила.

– Ну вот, хоть одна фраза на понятном нам языке. А то фифу из себя здесь строишь. Пошлите уже, господа, домой ехать пора. Не повезло нам с экскурсией. Всякую чушь наплели, придётся вилками теперь с ушей всё снимать. Главного мы так и не узнали. Кстати, поговаривают, что он голубых кровей, вы понимаете, о чём я вам? Вы, дамочка, – обращаясь к Елене, толстушка саркастично-вызывающе прошипела: – Поучитесь, как нужно экскурсии проводить. О дуэли не рассказала, он где-то здесь стрелялся? Кто знает? Ещё поговаривают, что баб он здесь своих оприходовал, даже список нашли, там сто имён. Ладно, в интернете почитаю.

Златая цепь на дубе том…

Елена ещё не отошла от предыдущей великолепной шестёрки, как ей позвонил администратор и попросил провести индивидуальную экскурсию для одного очень высокопоставленного джентльмена. Работа есть работа, и девушка отправилась на поиски мужчины.

На пороге усадьбы в Тригорском стоял упитанный не по годам молодой человек лет тридцати-сорока с огромной сигарой в зубах, такие Елена последний раз видела в документальной хронике у Черчилля. Грудь была нараспашку, и на ней висела толстая золотая цепь. Несмотря на мороз, шапки на голове у высокопоставленного не было, только парок поднимался ввысь с небольшой лысины.

– Душечка, это тебя мне рекомендовали как самого знающего историка этого захолустья? – начал встречу Вовчик, так он себя назвал. – Понимаешь, я заинтересован в подробностях, мне нужно, чтобы ты осветила всё детально, до самых мелочей. Задачка, тебе понятна?

К Елене не часто обращались на «ты», бывали, конечно, компашки, но она их быстро ставила на место. Но здесь другая история. Администратор минут десять объясняла, что с этим господином нельзя ни пререкаться, ни задавать лишних вопросов, ни в коем случае не делать замечания. Ему дозволено всё. Елена, не понимая, переспросила: «Прямо всё!». Ответ был ёмким: «Всё»

Елена начала рассказывать подробно о жизни обитателей Пушкиногорья, об их быте, общении. Она настолько была увлечена повествованием, что от вопроса Вовчика вздрогнула:

– А сколько это стоит? – показывая на сундук, уставился на неё джентльмен с золотой цепью, которую он то и дело, запихивал в рот и держал меж зубов.

Попав врасплох, Елена замешкалась, кинула взгляд на артефакт и так уклончиво начала:

– Как вам сказать, это же музейный экспонат, он не продаётся.

– Я спрашиваю, сколько он стоит?

Экскурсовод поняла, что от ответа не уйти:

– Тысячу долларов.

– Недорого. – Вовчик записал что-то в блокнот. – Продолжайте.

Елена начала водить по комнатам, показывать старинные вещи, рассказывать о том, как жители дома веселились, устраивали балы, званые ужины, какие события происходили на этих встречах, о признаниях влюблённых…

– А это сколько стоит? – сев на кровать и пытаясь оценить её гибкость, вновь прервал речь высокопоставленный господин. – Маленькая какая-то, как на ней можно было спать?

– Спали, рост был невысокий, помещались.

– Сколько?

– Тысяч сто, наверное.

– Что значит, наверное, мне нужно точно знать. Рублей или долларов?