– Нашел о чем вспоминать, пошли в кафе, там весело, лебеди в пруду плавают, ну и так далее, сам понимаешь.

Рассчитавшись с официантом, пошли дальше.

В этом парке Николаю всегда было приятно и весело, много воспоминаний, куда ни глянь, будь то Чертово Колесо, на котором он катался с дядей Юрой и Венкой, кафе «Бистро», в котором работал буфетчиком, или «Шестигранник», куда приходил на танцы еще с Мишкой Савиным, армейским дружбаном.

Взгрустнулось было, но с Валеркой не соскучишься.

Летнее кафе на берегу пруда встретило их легкой музыкой, за столиками полно молодежи, а на воде плавали знакомые лебеди, величаво изогнув длинные шеи и не обращая внимания на людей.

– Вон за тем столиком мы тогда сидели, – Валерка прямиком направился к столику возле ажурной оградки, у воды. Как и тогда, за ним сидели две симпатичные девушки, поглядывая вокруг.

Увидев заинтересантов, сразу же подскочил официант:

– Вот, рядом с девушками имеются два свободных места, присаживайтесь, – улыбался он всем сразу.

Не успели они присесть, взял заказ, и галопом принес две бутылки вина, и две шоколадки с фруктами. Улыбнулся гостям, мол, только кивните и я прибегу к вам, умчался к другим столикам.

Девушки оказались художницами, а когда узнали, что новые знакомые со студии Мосфильм, Николай художник, Валерий замдиректора, стали общительные и доверчивые, Вика и Света.

Вика постарше, спортивного сложения, сероглазая шатенка, сразу приглянулась Валерию, а Света была полной ее противоположностью: томная, изящная брюнетка, Николаю была близка и понятна ее творческая рассеянность, наивность во взоре карих глаз, даже какая-то отрешенность от мира сего, в разговор вступала невпопад, и смеялась вместе со всеми над собой, не забывая улыбаться Николаю при этом.

Он тут же вспомнил четверостишие по случаю:

Подружки зааплодировали, тщась припомнить автора, даже Валерка заметил игриво: – Внешность обманчива, Колька еще и на сценариста учится, ВГИК заканчивает, вот стишок экспромтом сочинил, самокритичен.

– Ну, на фавна он явно не похож, – оглядела сочинителя Вика, Света захлопала в ладоши: – А ты приглядись внимательно, может, и похож, сразу не разберешь.

– К сожалению, автор этих строк не я, а сам А.С. Пушкин, – пояснил слегка захмелевший виновник спора, – прочел из куртуазной любовной лирики. Все классики баловались этим жанром, негласно конечно, но с успехом.

– Давайте за любовь и выпьем, покамест вино продают, – Валерка тоже был на взводе, и пил больше обычного.

Официант не мог нарадоваться, ставя на стол новые бутылки.

Вечер прошел быстро, выпили несколько бутылок вина, с фруктами. Болтали о разном, после закрытия кафе рассчитались, прошлись по аллеям, на Октябрьской площади поймали такси, у водителя купили еще пару бутылок портвейна.

Гулять так гулять. Пили, пели, сначала подвезли Валерку с Викой до ее дома, поехали к Светке, а дальше Николай отключился, это бывало с ним иногда.

Перешел на автопилот, как говаривал в таких случаях его отец. То есть, глядя со стороны, он двигался, что-то говорил, куда-то шел, а проснулся утром…

Большие карие глаза смотрели на него с любовью, лаской, и он с недоумением отшатнулся было, увидев перед собой девицу в томной, изнеженной позе, среди простыней и подушек, как вдруг память услужливо вернулась к нему, правда, не вся:

– Светка, я вчера немного лишнего хватил, ты извини, я ничего не набезобразничал?

– Набезобразничал, всю ночь так безобразничал, я еще даже встать не могу, сил нет, никаких.