– Ты вообще-то сам эту тему завёл, никто тебя за язык не тянул. – Сказала, усмехнувшись, Мария.

– Мне просто надоел «Пятый элемент» по СТС.

Тут в кухню вошёл Костя.

– Мам, налей мне борща, пожалуйста.

– У тебя рук нету? Сам нальешь.

– Да ладно, сам себя обслужу, что ты в самом деле?

– Почему ты к борщу вчера не притронулся? Я для кого готовлю? Я на посту, мне его нельзя, отец вдрызг пьяный пришёл, что с него взять, а ты? – Марию раздражало, что её еду никто вовремя не съедает, она лишь прокисает в холодильнике, в то время как Юрий постоянно берет себе еду на работу в забегаловках, а Костя зачастую просто игнорирует её стряпню и также ест, что попало.

– Ну, прости, забыл я про него вчера.

– Ведь врешь, и сам знаешь, что врешь. Наверняка опять какую-нибудь шаурму стрескал, а материна еда? Да кому она нужна! Сколько можно есть, что попало, и выручать торгашей, которые и наживаются на таких как ты? – возмущалась Мария.

– Мам, хватит. У меня новость есть. Папа уже в принципе знает, что я имею в виду, – сказал Костя.

– И что же это за новость? – поинтересовалась она.

– Я работу себе нашёл на каникулы, жду вот, пока ответят мне.

– Ничего себе! – удивилась Мария.

Для Марии это было явной неожиданностью. Костя с ней никогда не вёл подобных разговоров, она всегда думала, что её сын лентяй, презирающий всякий физический труд. И тут такое заявление.

– И кем же ты будешь трудиться эту зиму, Кость? – спросил у сына Юрий как бы между делом.

– Автомойщиком, если меня, конечно, примут на эту работу. Человеку, указанному в контактах, я уже написал, вот, жду ответа теперь.

– У меня просто слов нет, неужели сын прислушался ко мне и перестанет штаны просиживать на каникулах. Всё лето провел в своём компьютере, да в книгах, ни с кем почти не общаясь, ведь лето – самое благоприятное время для подработки, ты же свободен от учёбы, свободного времени полно, а решил подработать только сейчас! Почему же?

– Во первых, мне тогда ещё не было восемнадцати лет, меня вряд ли бы кто взял. А так как в январе я уже буду совершеннолетним, то мне все дороги открыты. Во вторых, я хочу отдохнуть от учёбы, проведя это время с пользой, какую-нибудь копеечку заработаю, авось оплата каждый день.

(Лучше им не говорить, что я собираюсь бросить вуз, лучше ВООБЩЕ не говорить родителям об этом в ближайшее время, скандал разожгется, как от бензина.)

– То есть, вы не против того, чтобы я работал на автомойке? – спросил Костя настороженно.

– Нет, что ты! – в один голос ответили родители. – Работай, если хочешь.

– Ну и отлично, – расслабился Костя.

Он доел борщ и пошёл в свою комнату. Костя планировал написать Насте и договориться о встрече. Им есть, что обсудить. Нет. Им ОЧЕНЬ МНОГО надо обсудить.

Настя предложила встретиться в парке Горького, она любила это место, особенно поздней осенью, когда людей, снующих туда-сюда, становится меньше, нет детей, разъезжающих на своих велосипедах, самокатах, скейтах, которые так и норовят сбить тебя с ног. С тех пор, как здесь открылся скейт-парк, маленьких детей и подростков здесь стало хоть отбавляй. Поздней весной, летом и ранней осенью от них отбоя не было, такое впечатление, что сюда съезжалась молодежь со всей Москвы. Правда, находились экстремалы, рассекающие скейт-парк, даже, когда тот занесен снегом. Но сейчас, в середине ноября, здесь стало тихо и умиротворенно. Тишину нарушал только шум проезжающих за оградой машин.

Костя распахнул двери станции метро «Парк культуры» и двинулся к входу в парк. День выдался пасмурным и воистину ветреным. Ветер был холодным, пробирающим до костей. Еще не дойдя до метро, Костя успел пожалеть, что так легко оделся. Его болоньевая осенняя куртка не спасала от такого ветра, а ноги даже в теплых джинсах успели продрогнуть.