– Пусть царственный отец не утруждает себя беспокойством, всего лишь небольшой завтрак в парке.

– А я отчетливо вижу, что мой царственный сын лжет. Ему должно быть прекрасно известно, что совместный завтрак императорской семьи – одна из незыблемых дворцовых традиций. И если отсутствие твоей матери еще можно оправдать состоянием здоровья, то твое отсутствие, да еще и второй день подряд, выглядит уже подозрительно. Судя по всему, ты не болен, так в чем причина?

Едва-едва повернув и приподняв голову, Иши смог лучше рассмотреть происходящее. Император Чэнь Гэньцянь – высокий грузный мужчина, уже перешагнувший рубеж старости, – стоял на берегу в окружении десятка сановников и стражников. Желтый халат-лунпао поблескивал золотыми драконьими узорами в лучах утреннего солнца, подрагивали подвески на мяньгуане; напротив замер принц в темно-фиолетовом. «Ирис у желтого источника[78]», – с усмешкой подумал Иши. Ему бы надавать себе пощечин за сравнение правителя с преисподней да на коленях молить Дракона и Феникса о прощении, но… Видно, разочарование все же оказалось явственнее, чем ему хотелось бы. Иши был преданным чиновником, способным мыслить здраво и усердно выполнять свою работу, однако при всех своих достоинствах оставался всего лишь человеком – человеком, не лишенным эмоций.

– Царственный отец изволит допрашивать наследного принца? – Его Высочество не склонил головы, глядя прямо в лицо отцу. – Или наследному принцу уже запрещено не только покидать дворец, но и свободно по нему перемещаться? Или слово наследного принца уже не имеет никакого веса?

«Почему Его Высочество не может просто ответить на вопрос? – Иши не вполне понимал, что происходит. – Ведь не было прямого запрета на визит наследника Хань Ин, почему принц Чэнь упорно уходит от ответа?» Внутри кольнуло предчувствием неприятностей.

– Пока что император я, и только мое слово имеет значение. – Его Величество не повысил голоса, но весеннее утро словно выстыло под порывом зимнего ветра. – Я задал тебе простой вопрос, но простого ответа, очевидно, не дождусь. – Он резко повернулся, плеснув рукавами и зазвенев подвесками на шапке, почти грубым жестом подозвал одного из охраны принца. – Отвечай, чем вы здесь занимались до моего прихода?

– Да простит этого ничтожного слугу Его Величество, но он подчиняется напрямую приказам Его Высочества, – ответил стражник вежливо, но твердо.

– Ты с ума сошел, Лян-сюн?! – прошипел его товарищ и, выйдя вперед, поклонился так низко, что подмел перьевым султанчиком плиты дорожки. – Ваше Величество, эти ничтожные слуги провожали наследника клана Хань Ин по окончании его визита!

– Что?! Заклинатель был здесь, во дворце?! Да как вы посмели?! – Лицо императора свело судорогой.

– Его Высочество приказал, и эти ничтожные слуги не осмелились… – разговорчивый стражник мелко задрожал и закланялся как заведенный.

– Пин-сюн, прекрати! – вполголоса вмешался первый стражник. – Мы выполняли приказ Его Высочества, это наш долг! Вины за нами нет!

– Вины, говоришь? – процедил император, находя взглядом сына, выпрямившегося еще сильнее. Иши было хорошо видно, как у того подрагивают пальцы рук, сжатых в кулаки под длинными рукавами. – Вина здесь лежит целиком и полностью на моем сыне, который забыл повеления отца!

– Значит, виноват я? – голос принца звенел. – Виноват в том, что люблю свою мать, что люблю своих друзей? Вы император, фуцинь[79], вы можете запретить мне что угодно, но не любить!

– Замолчи! – тяжело дыша, император вздернул подбородок. – Так ты повинуешься моим приказам?!

– Если приказы жестоки и бессмысленны, много ли чести в повиновении?