– Спасибо, – вновь кивнул Конрад, позволяя в этот раз воеводе Эрмиллиона покинуть общую палату, где лежал сам.

Его, как и говорил Дерен, перевели в отдельную палату. Где он был один. Уход был все так же на высоком уровне. Кормили его достойно, он даже начал поправляться, не заметно, но чувствовал он себя прекрасно. Потому, уже через пятину его выписали из госпиталя, и он отправился к дворцу, чтобы выяснить, куда ему деться теперь.

Там ему повелели найти себе жилье в резиденции дипломатов. Стоит дороговато, но там и условия получше, чем в какой-нибудь таверне. Даже лучше, чем в соборах и монастырях, где его вряд ли приняли бы, поскольку он другой веры. Со смертью Кедопега шаткий союз между религиями рухнул. А благодаря Союзу, который навязывал свою религию, пусть и ту же, что у людей, силой, служители Эрмиллиона стали неприязненно относиться к чужакам.

Уже с наступлением второй весенней десятины, началась плотная работа над созданием новых политических грамот, которые следует доставить в Старгон и Мапой. Конрад едва не начал вслух молиться могуществу Кедопеда, чтобы отправили кого угодно, только не его. Он устал от этих похождений, как никогда прежде. Покоя он хочет. Хоть несколько десятин провести дома, с семьей. Покушать домашней еды, покататься с сыном на лошадях или полетать на пегасе. Да что угодно делать, только бы дома, а не на треклятой службе.

После всего, что произошло, и отчасти по причине организованной военной деятельности гноллов, эльфы внесли на рассмотрение вопрос о тройственном военном союзе. Этот союз требовал от всех участников незамедлительной помощи в случае войны. А если гноллы возьмут южные границы Гирмо, ничего не помешает им однажды напасть на Эрмиллион.

Конрад не был политиком, он был всадником на пегасе, которому поручено было быть посредником во всех политических переговорах. Потому, уже через несколько дней он вновь снарядил пегаса, неся за пазухой уже две грамоты: старую, о заключенном союзе между людьми и минотаврами; и новую, прошение Эрмиллиона на заключение военного союза сроком на десять лет, с возможностью продления.

Никто не будет держать город в осаде дольше, чем хватает его терпения, когда у него есть осадная техника. Онагры и стрелометы были у Беордваля в запасе. Сегодня они окружали Литше. Огромный город болотников, старый и ценный. Его позиция на южном полуострове давала возможность гноллам беспрепятственно ходить судами в море Риз. Стоит им взять город, как они получат прямую связь с северным материком.

А вот чего не было у Беордваля, так это терпения. Он жаждал начала военных действий. Единственное, что сейчас сдерживало его это то, что еще не все гноллы заняли свои места, окружив город непроходимым кольцом.

Город итак слишком долго в осаде. Первые корабли высадили гноллов едва ли не в конце зимы. Тогда они и осадили город, дожидаясь прибытия остального войска и самого Беордваля. А сегодня, на пятьдесят пятый день весны, гноллы, под командованием бьерна ворвутся за стены города и установят свою власть в болотистых землях рептилидов.

Медвежий рев сотряс ночную степь. Это был сигнал Беордваля о начале атаки. Фаларики, полыхающие огнем заряды, друг за другом срывались с чаш онагров и летели навстречу каменным стенам города. При каждом ударе создавался взрыв большой ударной мощи, что сотрясал стены, постепенно выбивая из них куски камня. Медленно, но верно стены падут под непрерывным обстрелом онагров и стрелометов, сея попутно панику в душах защитников и пожары в городе, в случае перелета за стену.

Взрывы и удары грохотали всю ночь. Лишь под утро рептилиды, наконец, собрали свои силы и выставили на стены защитников. Начался ответный обстрел. Из башен стреляли катапульты, стараясь подбить онагры и стрелометы гноллов. А со стен сыпались горящие стрелы, веером рассыпаясь по многочисленному войску Беордваля. Войска пришлось отводить назад, жертвуя онаграми, на которых тут же сосредоточился весь огонь.