– Господин, он настоящий великан, – уверял меня один из них. – Даже выше тебя! Лицо все в шрамах!

При этом воспоминании пленник вздрогнул от ужаса.

– Он находился на затонувшем корабле?

Среди захваченных не было никого, подходившего под описание Эгберта, поэтому я счел его погибшим.

– На «Хёлуберне», господин. На том маленьком корабле.

«Хёлуберн»[3] означало «Дитя исцеления», но, помимо прочего, так христиане называли самих себя. Интересно, подумалось мне, может, у всех четырех кораблей были благочестивые имена? Скорее так, ибо еще один пленник, сжимая висящий на груди деревянный крест, заявил, что отец Сеолнот обещал небеса и прощение всех грехов любому, если им удастся меня убить.

– Почему Эгберт находился на маленьком корабле? – вслух размышлял я.

– Он же самый быстрый, – пояснил первый пленник. – Остальные корабли – настоящие корыта с парусами. «Хёлуберн», может, и мал, зато удал.

– В смысле, что ему легче сбежать в случае заварухи, – с издевкой подхватил я, и пленник только кивнул.

По моим прикидкам, от отца Сеолнота мне ничего выведать не удастся, а вот Вистан мог оказаться отзывчив на доброту. Поэтому, как только ужин закончился, мы с Эдит повели парня в беббанбургскую часовню, построенную на низком уступе скалы близ господского дома. Сложена она была из бревен, как и большинство строений в крепости, но христиане из числа моих дружинников устроили в ней каменный пол и застелили его дерюгами. Часовня была невелика: шагов двадцать в длину, а в ширину – вполовину меньше того. Окон в ней не имелось, из обстановки – только дощатый алтарь в восточном конце, несколько стульчиков да скамья у западной стены. Три стены из четырех завесили для защиты от сквозняка простыми вязаными полотнищами, а на алтаре возлежал серебряный крест, всегда начищенный до блеска, и стояли две большие свечи, постоянно горящие.

Когда я ввел его в храм, вид у Вистана стал озадаченный. Он нервно посмотрел на Эдит, на груди у которой, как и у него, висел крест.

– Лорд? – с беспокойством обратился он ко мне.

– Нам подумалось, что тебе захочется помолиться, – заявил я, усевшись на скамью и привалившись к стене.

– Это освященный храм, – заверила парня Эдит.

– У нас и священник есть, – добавил я. – Отец Кутберт. Он живет тут, в крепости. Кутберт слеп и стар и в последнее время занедужил, поэтому попросил капеллана из деревни занять его место.

– В деревне есть церковь, – объяснила Эдит. – Завтра мы туда сходим.

Вистан пришел в полное замешательство. Ему вбили в голову, что я, Утред Проклятый, закоснелый язычник, враг церкви и убийца священников, а тут вдруг я привел его в христианскую часовню внутри моей крепости и толкую ему про христианских священников. Он воззрился сначала на меня, потом на Эдит, не зная, что сказать.

Пребывая в Беббанбурге, я редко носил Вздох Змея, но Осиное Жало висело у меня на бедре, и теперь я извлек короткий клинок и протянул эфесом вперед Вистану, потом уронил, и тот звякнул о плиты пола.

– Твой Бог сказал, что ты должен меня убить. Почему бы тебе не исполнить Его волю?

– Лорд… – протянул он и умолк.

– Ты заявил мне, что послан избавить мир от моего подлого существования. Тебе ведь известно, что меня называют Утредэрв?

– Да, лорд, – промолвил юнец почти шепотом.

– То есть Утредом, убийцей священников?

Вистан кивнул:

– Да, лорд.

– Мне доводилось убивать священников, – подтвердил я. – И монахов.

– Не преднамеренно, – вставила Эдит.

– И преднамеренно тоже, – возразил я. – Но чаще в гневе. – Я пожал плечами. – Расскажи, что еще тебе известно обо мне.

Вистан помедлил, потом собрался с духом.