– Из Биргу, господин.

– О яйца Иисуса, теперь нас тут двое! Остальные свинтусы – испанцы и французы, – махнул он рукой на работников верфи. – Они тупее, чем доски, которые таскают. А этого, – он махнул рукой в сторону навеса, под которым сидел Юсуф, – мать родила не через ту дырку! Однажды я перережу ему горло!

– Прошу прощения, господин, но разве не опасно говорить ему в лицо то, что вы сказали? А вдруг бы он понял?

– Этот рябой ублюдок – настоящий садист, но вот вместо мозгов у него сточные воды! Однажды он причинил мне боль, это правда, но его прóклятый Богом отец больше не позволит ему тронуть и волоска на моей голове. Я им слишком нужен. Они сами не умеют строить корабли так, как я. Моих секретов они не узнали и не узнают, Господом Богом клянусь! – провозгласил Леонардус, вытащил из-за пояса флягу и открыл ее. – В любом случае приятно встретить среди рабов соотечественника с нашего затерянного в море несчастного камешка, хотя у него еще борода и не выросла. – Он сделал большой глоток и передал флягу Нико.

Мальчик застыл в нерешительности, но ему очень хотелось доказать, что он чего-то стоит. Горло обожгло огнем. Он закашлялся и густо покраснел.

– Неплохо, парень! – рассмеялся Леонардус и хлопнул его по плечу. – Со мной не пропадешь! И глазом моргнуть не успеешь, как волосы на яйцах вырастут!

Весь день Нико хвостиком ходил за великаном-корабелом в восторге оттого, что с кем-то может поговорить на родном языке, к тому же Леонардуса не смущали его бесконечные вопросы. Леонардус тоже был рабом. Он служил матросом на мальтийском торговом судне, но, попав в Венецию, устроился там работать к Веттору Фаусто, известному корабельных дел мастеру, и трудился в гильдии плотников, а со временем и сам стал мастером. Казалось, ему обеспечено блестящее будущее. За неделю до свадьбы он вывел в пробное плавание первую галеру, построенную на собственной верфи, но у Сицилии судно захватил корсар Барбаросса.

– Я просчитался, – сказал он, – ошибся в расчетах. Неверно рассчитал ход. Салинги оказались на волосок ближе, чем надо, к бортам, а гнезда уключин – слишком близко к корме. Она не смогла развернуться с такой же скоростью, как этот рыжебородый сукин сын, и он захватил нас без единого выстрела. Урок пошел мне на пользу, я погорел на своей же ошибке. Теперь такого бы не произошло, вот что я тебе скажу. Мои корабли обгоняют всех.

Следующие два года Леонардус провел прикованным к веслу и чуть не сошел с ума. Однажды он попытался покончить с собой во время оживленного морского боя, когда его судно вступило в бой не на жизнь, а на смерть с испанской галерой. Он стоял у весла, какой-то испанец решил пристрелить их капитана из аркебузы, но Леонардус бросился прямо на пулю. Хотел таким образом покончить со своими страданиями. Корабельных дел мастер очень сожалел о том, что случайно спас капитану жизнь, а сам отделался ранением в плечо. В ту зиму, когда он восстанавливал здоровье в Алжире, у него был шанс сбежать с весел, продемонстрировав свои навыки кораблестроения. Османский султан Сулейман провозгласил Барбароссу капудан-и-дерья, то есть адмиралом морей, поскольку был намерен отобрать у христиан контроль над Средиземным морем. Новый адмирал с радостью отдал Леонардуса в услужение Фаруку, у которого и сам покупал корабли.

Вскоре Леонардус понял, что его умения идут ему и на пользу, и во вред. Мастера-корабелы ценились на вес золота, а их дело было столь же таинственным и сокрытым от посторонних, как у колдунов. Его наверняка не лишат жизни, но и не отдадут за выкуп и не отпустят на свободу. Ему было суждено умереть рабом, строя корабли для заклятых врагов братьев во Христе.