Весу же еще предстояло проводить ее до той границы, за которой он однажды оставил свою душу.

Амару никак не мог взять в толк, почему здесь никого нет, почему никто из других самопровозглашенных жрецов не дежурит возле умирающей старушки. Они не светлые, но ведь все еще люди. Даже когда он сам умирал, рядом были старейшины и родители, хоть уже тогда испытывали к нему стойкую неприязнь.

– Не зыркай ты так, не придет никто. Они боятся меня, – сказала жрица, удобней устраиваясь на своей мягкой постели.

В комнате почти не было вещей. Кровать, тумбочка со статуей богини и свечой на ней, шкаф, книжная полка, стол, так же заваленный разными свитками и инструментами для магии, да несколько небольших портретов, изображающих красивую девушку в обнимку с высоким молодым человеком. Обстановка собственных жилищ без излишеств всегда была характерной чертой светлых жрецов.

– Почему они вас боятся? Вы же светлая?

Старушка задумчиво посмотрела на деревья цветущей вишни за окном, их силуэты, очерченные белыми лепестками цветочков, чем-то напомнили Весу призрак невесты. Нехорошая то была ассоциация, благодать покидает деревушку Халу.

– Зло в течение многих лет проделывало дорожки для своих корней в их сердцах, особенно окрепло оно за последний год. Это зло приказывает им бояться, потому что само боится. Если ничего не сделать, то Халу исчезнет с лица земли, как когда-то исчезла Дики. Слышал эту историю?

Вес кивнул. В свое время ему пришлось подробно изучить то, что произошло там четырнадцать лет назад. Люди думали, что всех жителей изничтожили твари из Черного Леса, но это было не так. Твари никогда не оставляют ничего живого. Тут же не пострадали животные и даже спасся один ребенок, которого только чудо и прозорливость старой ведуньи отвадили от склизкой дорожки мести. Да и мстить было некому. Тот человек, что, превратившись в монстра, вырезал собственную деревню, в качестве платы отдал свою душу и тело Джанавору.

– Так вы думаете, что тут живет такое же зло?

– Зло никогда не бывает одинаковым, – тихо произнесла жрица, было видно, что силы ее на исходе. – Это зло само любит играть в человека.

Амару кивнул и присел на край кровати. Взял жрицу за руку и покрепче сжал, ему был приятен жар ее кожи. Старушка только слабо улыбнулась.

– У тебя красивые зеленые глаза, жрец Смерти, – Вес, твердо уверенный, что после смерти радужка у него исчезла, вздрогнул. Что сейчас видела умирающая женщина, какие тайны открыли ей боги?

– У моего мужа были похожие. Скоро я их увижу снова. Знаешь, у нас была мечта, мы хотели однажды встретить кого-нибудь родом с Парящих Островов и напроситься в гости. Увидеть их невероятные храмы, встретить рассвет, сидя на самой высокой колонне, провожать закаты, свесив ноги с какого-нибудь уступа. Нам было так хорошо вместе, – старушка неуклюже смахнула подступившие слезы, – и снова будет, правда ведь, жрец?

Весу трудно было удержать взгляд на ней. Свет уходящей жизни слепил его, но он не смел отвести глаза.

– Будете, – мягко, как только мог, ответил, – он сядет рядом с тобой, разодетый в свой лучший сюртук и чистые ярко-зеленые носки, как бы невзначай коснется твоих пальцев, придвинется ближе и тихо прошепчет: «Скучала?». Он будет кружить тебя в воздухе и смеяться. Он снова будет целовать твои мягкие губы и гладить по щечке, приговаривая: «Моя пташка». Потом он попросит закрыть глаза, и в следующий момент вы окажетесь высоко в небесах, а под вами раскинется бескрайний океан и зеленые луга ферм. Вы будете лететь все выше к свету. Вы будете так счастливы, что мысль о пробуждении от этого прекрасного сна покажется дикостью. И вам не нужно будет просыпаться уже никогда…