– И что с ним делать? – спросил Жак.

– Нужно его похоронить, – серьезно ответил Кирилл. – И сварганить гранитный памятник.

– Они будут мстить, – пропустив колкость мимо ушей, сообщил Жак. – У них сильная сплоченность и есть зачатки разума.

– Слушай, ворона, – не выдержал Кирилл. – С флаеров нас ищут, лес взрывают, волки нам мстят… как мы вообще еще живы?

Жак обиженно промолчал. Звездолетчик потянулся, крутанулся из стороны в сторону – суставы негромко хрустнули.

– Как не смешно, последний раз я нормально спал в космосе, – пожаловался он. – Пойдем. Нам нужно за день пересечь лес. Потом отдохнем часок-другой, и двинем по полю ночью.

– Ноги бы не переломать по темноте.

– Иди за мной шаг в шаг, – откликнулся Громов, вешая автомат на шею. – Меняемся. Давай сумку мне, а ты бери пакет.

Спутники покинули поляну. Под деревьями темнота стала гуще, ветки норовили выколоть глаза, а трава – скрыть ямы и кочки. Кирилл шагал осторожно, словно пробирался по топкому болоту. Жак топал сзади, до одури всматриваясь в землю. От напряжения и недосыпа болели глаза.

Когда Кирилл сбивался с выбранного направления, компас начинал предупреждающе попискивать. Лес медленно, неохотно светлел. Даже без фонаря Кирилл теперь мог разглядеть деревья в пяти шагах, а не задевать их плечами, как слепой котенок.

Послышалось угрожающее рычание. Перед людьми загорелось не меньше десятка пар зеленых глаз. Жак бросил пакет на землю и прошептал:

– Дай мне хотя бы нож.

Громов, не глядя, протянул сумку назад. Звездолетчик судорожно соображал, стоит ли переключать автомат на объединенный режим, когда сила лазерного импульса подтверждается свинцовой пулей. С одной стороны звуки выстрелов довольно громки, чтобы их услышать даже за несколько километров, с другой – они достаточно глубоко в лесу, где деревья могли бескорыстно послужить многослойным глушителем.

Тройка рассветных волков сделала короткие шажки и припала задом к земле, готовясь к прыжку. Кирилл, не дожидаясь атаки, открыл огонь. Лазер прожаривал зверей насквозь, свинец добивал, звук отпугнул несколько трусливых волков.

Звери окружали, нападали с трех сторон. Жак встретил волка длинным ножом. Животное затрепыхалось, еще сильнее насаживаясь, словно заяц на вертел, на острие. Кириллу все труднее было стрелять прицельно – сказывалось численное превосходство и ловкость хищников. В основном звездолетчик отстреливал зверей, нападающих на него. Несколько раз его кусали за ноги и плечи, но форма выдерживала зубы хищников. Когда ситуация стала критической, Громов вырубил пули и включил лазер на непрерывный режим излучения. Он решил, что сейчас не время экономить заряд аккумулятора. Нужно суметь выжить.

Еще один волк прыгнул на Жака с левого бока. Француз в испуге выставил руку, и зверь ухватился раззявленной пастью за кисть. Жак высвободил залитый по рукоять кровью нож из туши другого волка и, сопровождая все диким криком боли, вонзил его в нового врага. Металл прошил толстую шкуру, задел шейный позвонок и глубоко погрузился в плоть животного. Волк взвизгнул и разжал пасть, оставив на месте мизинца и безымянного пальцев два кровоточащих обрубка.

Кирилл добил последнего волка и обессилено опустился на землю. Увидев рану Жака, он вскочил и подхватил сумку. В ход пошла аптечка.

Жак смотрел на руку стеклянными невидящими глазами. Шок был глубоким и отупляющим. Кирилл продезинфицировал рану, остановил кровь и крепко забинтовал всю кисть. Дважды Громов пытался заговорить с ним, но француз не реагировал, полностью выпав из реальности.

Через несколько минут, видя, что Жак не собирается приходить в себя, Кирилл заорал: