– Слушай, Наташ! А почему у этого парня такая фамилия – «Посылкин».
– А, да это детдомовский обычай: если не известны у сироток фамилии, их дают в связи с событиями, которые выделялись в момент их обнаружений. Когда подкидывали Посылкина, ворота детдома были уже закодированы и на сигнализации. А уже зима. Так вот. Благодетель, который привез этого ребенка на санях, позвонил в домофон и сообщил, чтобы забирали посылку.
– А разве по его лицу через домофон нельзя было узнать источник?
– Бесполезно. Он стоял к домофону затылком.
Глава седьмая
Ни свет, ни заря разбудил Константина настойчивый телефонный звонок.
– Отстань со своей мясорубкой, – спросонку ответил Константин, продолжая блуждать в сновидениях.
– Какая мясорубка, Костян, ты рехнулся? Это я, Райкин, Рай-кин. Ты что, с похмелья?
– Нет, – приободрился Костян, – не с похмелья. Просто я вчера Наташку видел. Теперь, вот, приснилось что-то…
– Слушай, Коломбо, мне позвонил только что Санек. Мерзликин исчез. Звонила его жена. Она не могла всю ночь ни до него дозвониться, ни до его кореша, с кем он вчера парился. Позвонила водителю. Потом позвонил кореш и сказал, что Мерзликина похитили. Огласке пока она придавать не хочет, сериалов насмотрелась, как там: «В полицию не обращайтесь, платите выкуп». Так что, дуй туда, только за мной заедь на работу, а то у меня что-то машина не совсем на ходу.
– Куда «туда», Андрей? Ты хоть адрес назови.
– Да я и сам не знаю. Ну, ты за мной собирайся, а я пока у Санька уточню.
Дача кореша Мерзликина находилась, как и следовало ожидать, в глуши. Как выяснилось, это был действительно кореш, а не еще одна «правая рука»: с ним он принимал сауну в окружении прекрасных дам. К моменту приезда наших сыщиков девочки по вызову уже давно разбежались, и их встречал сам хозяин, обескураженный до мозга костей (ибо другой мозг у него был задействован в последствиях крутого возлияния).
– Вот здесь мы заходили в парилку, вот здесь у нас душ, здесь бассейн холодный, там – теплый. Комната для, так сказать, отдыха. Вот еще две. Туалетов – четыре, в разных концах света, чтобы не п…присоединялись…
– Чтобы что?
– Чтобы не п…присс…оединялись.
– А это как?
– А это чтобы не с…слыш-шали друг друга, когда того…
– Да-а, – протянул «Коломбо», прогуливаясь по отсеку дачи, отведенному под банные дни.
– А Вы эту сауну в аренду не сдаете? Или клиентов имеете, подрабатываете, так сказать?
– Да ты ч-чё, командир?! Шоб я в свои хоромы чужих людей запускал? Ни-ни! Подрабатывать! Ха! Это на наших спинах здесь п-подрабатывают.
– Ну, и не только на спинах, – вставил Санек.
– Майор, да ты чё? Мы же с Емельянычем верные с-семьянины. Да как можно?
– Ладно, Кретинин, не заливай, знаю я вашу мужскую верность. Ты лучше скажи, откуда бабочки прилетали?
– Да все оттуда. Из цветочных клумб.
– Понятно. И они же навели.
– Да какое «навели»! Это их Бабка Ежка нам выдала. А у Бабки Ежки все девочки – родня, и через ее контроль, скажем даже, мультифильтровальную сеть, ни змея не проползет, ни бронепоезд не промчится. Там такой у нее но пасаран стоит – так что мы ей доверяем, как подтверждает наш многострадальный парильный стаж…
– А расскажите нам, господин Кретинин.., – начал было Константин, но Санек его перебил:
– Костян, не изобретай велосипеда. Я здесь все прошерстил – чисто. И, увы, снаружи тоже чисто. Всю ночь шел привычый предновогодний ливень, и даже то, что могло бы оставить следы, смыло, как в Кретининских независимых туалетах.
– И все-таки, пусть теперь мне расскажет: не было ли чего подозрительного в поведении Мерзавкина, то есть, господина Мерзликина, может, он чего-то боялся?