– Литвинов, красавчик. Может, удастся поболтать с ним после финиша?

Молоденькие поклонницы не скупятся на вздохи и облизывают взглядами парня, что сосредоточен на трассе.

– Я бы с ним уединилась.

Новый комментарий с жарким намёком, окончательно меня бесит. Я осматриваюсь и поднимаюсь на пригорок. С высоты прекрасно видно, что происходит внизу. Визг колес, крики толпы и я ни о чем не могу думать, кроме того, чтобы все добрались до финишной отметки живыми. Слезы сами наворачиваются на глаза. Папа мог бы ещё жить и жить, если бы не лихач без прав, которому в тот день было море по колено. Из–за его безрассудности, у меня не стало опоры и поддержки. Мама до сих пор никуда не выезжает дальше деревни, боясь, что с ней произойдёт то же самое, что и с папой. Я не настаиваю и проведываю её раз в месяц или в два.

– И–и–и у нас есть победитель. Максим Литвинов подтверждает свой титул и забирает сегодняшний приз! – орет пухляш в белой толстовке, стоя на капоте «Копейки».

Браво, идиот! Я кричу в пустоту и знаю, что всем плевать на странную девчонку на горе. Меня злит вся эта ситуация и я иду в направлении остановки, что замечаю ещё когда сюда едем. Вероятность того, что я дождусь хоть какого–то транспорта, равна нулю, но наблюдать, как кучка сумасшедших радуется тому, что кто–то достиг небывалых результатов в опасном развлечении, просто отвратительно. Лучше бы благодарили бога, что никто не ушёл под лёд.

Хотите знать, как скоро я превращаюсь в ледяную статую? Почти мгновенно. Настька даже не позвонила ни разу и не спохватилась меня. Ну как так? Подруга исчезла, а ей по фиг.

– Принцесса, вас подвезти? – Литвинов окатывает меня снегом, а я едва могу шевелить глазами.

– Пошёл ты.

– Обещаю не гонять. Я видел, как ты слиняла от страха, стоило тачкам выкатиться на старт.

– Правда?

– Ты заболеешь, залезай.

– Мне тепло. Ясно!

– Не дури, давай в салон. – Он уже нервничает, пытаясь меня убедить.

Я верчу головой из стороны в сторону, но на горизонте, ни одной гадской машины. Ни одной.

– Все будут тусить до ночи. Тебя придётся отскребать от скамейки.

Литвинов прав. Мне это неприятно признавать, но факт. Ещё час на лавке под ветром и мне конец. Засунув гордость глубоко в задницу, сажусь на пассажирское сиденье. Быстро пристегиваюсь, хватаюсь за ручку и вспоминаю молитву.

– Да перестань, я же сказал, гнать не буду.

– Я перестрахуюсь, окей?

– Окей.

***

Дорога до моего дома занимает неопределённое количество времени. Почему не могу сказать точно? Потому что я полностью загружена другими мыслями. А ещё меня знобит. Я промерзла до костей. Макс паркуется так, что мне всего два шага до подъезда. Заранее готовлю ключ от домофона и, сказав ему «пока», спешу скрыться.

– Ничего себе скорость!

Зачем он меня догоняет и преграждает вход. Я по ощущениям уже труп, а он вроде как не страдает некрофилией. Макс смотрит мне в глаза и, нахмурившись, говорит:

– Какого хрена ты поперлась на гонки?

– Твоя благоверная довела. Зачетная телочка, кстати.

– Понятно, идем.

Макс заводит меня в тамбур, заталкивает в лифт и жмёт кнопку нужного этажа, не дав мне даже тут преуспеть. Возле своей квартиры, я все–таки набираюсь смелости и с вызовом дёргаю его за рукав. Его рука выскальзывает из кармана. Ой!

– Дальше я сама справлюсь. Или раздеть и уложить меня в постель хочешь? О, и куриным бульоном накормить?

Он не улыбается, не отводит взгляда, а надвигается как непогода в солнечный день. Площадка слишком мала для нас двоих и вот я прижата к соседской двери. Литвинов сдирает взглядом остатки моей храбрости, сбивает с меня защитную кольчугу и вонзает в сердце ядовитую стрелу, приблизившись настолько тесно, что при вздохе наши тела соприкасаются.